Ст.8 ФЗ № 63 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» закреплено, что адвокат должен держать в секрете сведения о доверителе, ставшие ему известными в ходе оказания юридической помощи. Именно данный Закон с принятым в его исполнение Кодексом профессиональной этики адвоката  закрепляют основные принципы и правила сохранения профессиональной адвокатской тайны; гарантии же и механизмы реализации этих принципов и правил мы можем найти в самых различных законодательных актах, как из сферы уголовного процесса, так и из других отраслей права. Пункт 5  ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката содержит открытый перечень сведений и документов, на которые распространяются правила профессиональной адвокатской тайны и которые определяют то, что к этой тайне относится: сведения о доверителе, собранные адвокатом по делу доказательства и документы, содержание данных доверителю правовых советов, условия заключённого соглашения, все адвокатское производство по делу, любые другие сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи.

Тайна адвоката — это гарантия анонимности отношений, возникающих между правоведом и его доверителем, а уверенность в её соблюдении – основа доверия к адвокату.

В целях обеспечения гарантий соблюдения профессиональной адвокатской тайны законодательно определены ограничения в отношении проведения процессуальных действий в отношении адвокатов, а именно:

1. адвокатов запрещено допрашивать как свидетелей по обстоятельствам, ставшим им известными в процессе оказания правовых услуг.
2. оперативно-розыскные мероприятия и следственные действия в отношении адвокатов разрешаются только на основании акта правосудия.

3. обыск у адвоката (в используемых им помещениях) допускается только при возбуждении уголовного дела в отношении адвоката и на основании судебного решения; исключения составляют случаи, когда в указанных помещениях обнаружены признаки совершения преступления.

   в ходе обыска и выемки у адвоката запрещается изымать все адвокатские производства, фотографирование и иная фиксация адвокатского производства запрещается.

может ли адвокат раскрыть адвокатскую тайну, если доверитель не дал на это «добро»?

Этот вопрос считается спорным: с одной стороны, профессиональная этика заставляет адвоката молчать, но с другой стороны, есть ситуации, когда это молчание может привести к тяжким последствиям для других лиц. Адвокат в ходе оказания своих услуг может узнать о готовящемся или длящемся преступлении, но его действия в этой ситуации не регламентированы законом.

Адвокатская тайна действует бессрочно, и распространяется на всех сотрудников адвокатского образования, в том числе стажеров.

Кодекс профессиональной этики допускает разглашение адвокатом тайны без получения согласия доверителя только в случаях гражданско-правового спора с доверителем, а также при защите в рамках возбужденного в отношении адвоката уголовного дела или дисциплинарного производства; в указанных случаях адвокат может предать огласке сведения в том объёме, который посчитает разумно необходимым для обоснования своей позиции. Каждый случай индивидуален, но полагаю, что если у адвоката есть сомнения — нужно обращаться за советом в Палату адвокатов.

Если же вы считаете, что адвокат незаконно нарушил вашу тайну — подайте соответствующую жалобу в Палату адвокатов, где состоит Юрист. Если факт нарушения будет установлен, адвокат может быть привлечен к дисциплинарной (вплоть до лишения статуса) и гражданско-правовой ответственности.

Как нарушаются тайны адвокатов?

С сожалением мне приходится констатировать, что сотрудниками правоохранительных органов довольно-таки часто предпринимаются действия, влекущие нарушение адвокатской тайны. Типичный пример — проведение обысков в жилых помещениях и офисах адвокатов, которые сопровождаются изъятием документов и компьютерной техники.

Опасность этого состоит в том, что правоохранительные органы могут «случайно» прихватить с собой документы, относящиеся к делам доверителей адвоката. Проблема решается ведением делопроизводства отдельно от бумаг доверителя. Кроме того, вся важнейшая информация должна храниться в зашифрованном формате на компьютере, расположенном в отдельном помещении.

Органами адвокатского сообщества (Федеральной палатой адвокатов, Адвокатской палатой г.

Москвы и другими адвокатскими палатами) приняты решения, содержащие механизмы и  рекомендации по обеспечению сохранности сведений, составляющих адвокатскую тайну: указано на необходимость составления и веления адвокатских производств по каждому из дел, по которому принято поручение, даны рекомендации по оформлению адвокатских производств, утверждены ответственные представители палат по вопросам нарушений адвокатской тайны, при каждом случае нарушений профессиональной тайны адвоката правоохранительными органами по конкретным делам принимаются меры реагирования в рамках имеющихся полномочий, введён в действие «горячий номер» телефона для уведомления палаты о всех случаях проведения обысков у адвокатов и др.

Помимо вышеуказанных, адвокатская тайна нарушается и иными способами, в числе которых:

1. Прослушивание и запись телефонных разговоров, просмотр сообщений, отправленных с помощью электронных средств связи. Такие мероприятия могут применяться, например, если речь идет о преступлении против власти, терроризме, незаконном обороте наркотиков и т.д.

   Снизить риск вторжения правоохранительных органов в частную жизнь и адвокатскую тайну может использование мессенджеров, ключи от которых отсутствуют у правоохранителей. Еще я рекомендую все особо важные вопросы обсуждать в ходе личной встречи: на ней же можно передавать документы.

   По собственному опыту могу сказать, что указанные мероприятия применяются достаточно редко, и в целом по не представляющим большой общественной значимости и не резонансным делам доверители могут не беспокоиться о конфиденциальности при описанных обстоятельствах.

2. Подача адвокатских запросов.

   Согласно утверждённой Минюстом РФ в декабре 2016 года новой форме адвокатского запроса в нем необходимо указать данные о лице, которому оказывается юридическая помощь, номер уголовного, гражданского или иного дела, то есть сведения, составляющие профессиональную тайну адвоката.

   Фактически к тайне получают допуск представители органа власти или организации без всякого судебного контроля. Возможно, ситуация изменится, когда  Минюст утвердит новую форму запросов, не содержащую такого изъяна.

3. Получение информации из банка.

   Большинство финансовых операций между адвокатом и его доверителем проходит в безналичном формате, а это значит, что банкам становится известно о движении денег. В кредитных учреждениях действует банковская тайна, но не исключены ситуации, когда работники банков за вознаграждение передают финансовую информацию третьим лицам.

   Я считаю, что в данном случае имеет смысл сокрытие назначений денежных переводов, если по каким-то причинам их необходимо сохранить в секрете.

В моей практике нет случаев нарушения адвокатской тайны, поскольку я тщательно слежу за корректным ведением документации и отлично разбираюсь во всех тонкостях законодательства, регламентирующего деятельность адвоката.

Также я уделяю особое внимание технической стороне дела, поэтому в своей работе использую самое современное оборудование и программы. Следовательно, если вам важно, чтобы уголовный адвокат уделил особое внимание вопросам конфиденциальности при оказании Вам юридической помощи— обращайтесь ко мне. Я гарантирую не только качественную юридическую помощь, но и полную конфиденциальность, включающую полное закрытие доступа третьим лицам к информации о лице, заключившем соглашении, лице, которому оказывается помощь, сути и содержании юридической помощи, информации о лицах, проходящих по делу, имуществе и иной личной информации подзащитного, всей иной информации, относящейся к делу, по которому будет оказана правовая помощь, а также ставшей известной в связи с оказанием и (или) в ходе оказания правовой помощи по данному делу

Разъяснение Совета Адвокатской палаты Алтайского края по вопросу дачи адвокатами подписки о неразглашении данных предварительного следствия

Утверждено:

Решением Совета АПАК от 18.09.2020 г.

Адвокат, как и другие участники производства по уголовному делу, в порядке ст. 161 УПК РФ может быть предупрежден о недопустимости разглашения данных предварительного расследования, и у него может отбираться подписка о неразглашении с предупреждением об ответственности по ст. 310 УК РФ. Это положение конкретизировано в ст. 53 УПК РФ, в ч.

2 которой определено, что «Защитник не вправе разглашать данные предварительного расследования, ставшие ему известными в связи с осуществлением защиты, если он был об этом заранее предупрежден в порядке, предусмотренном ст. 161 настоящего Кодекса. За разглашение данных предварительного расследования защитник несет ответственность по ст.

310 УК РФ». По смыслу Определения Конституционного Суда РФ от 16 апреля 2009 г. № 559-О отобрание следователем подписки у адвоката является допустимым, а соответствующие правовые нормы признаны не противоречащими Конституции РФ.

Таким образом, в целом предложение следователя о даче подписки адвокатами должно рассматриваться в качестве законного действия.

Вместе с тем согласно Определению Конституционного Суда РФ от 6 октября 2015 г. № 2444-О «По жалобе гражданина Дворяка Владимира Геннадьевича на нарушение его конституционных прав положениями п. 3 ч. 2 ст. 38, ч. 3 ст. 53, ст. 161 УПК РФ и ст.

310 УК РФ» сохранение в тайне, полученной в ходе уголовного судопроизводства информации, возможно по тем делам, где могут содержаться сведения, прямо или косвенно относящиеся к охраняемой законом тайне (персональные данные, налоговая, банковская, коммерческая, медицинская тайна, тайна усыновления и др.).

К конкретным сведениям, о сохранении которых может отбираться подписка, в качестве примеров допустимо относить следующие данные: сведения, доступ к которым ограничен в соответствии с Конституцией РФ и федеральными законами (врачебная, нотариальная тайна, тайна переписки, телефонных переговоров, почтовых отправлений, телеграфных или иных сообщений, банковская тайна, налоговая тайна и так далее); сведения, связанные с коммерческой деятельностью, доступ к которым ограничен в соответствии с ГК РФ и федеральными законами (коммерческая тайна); сведения о сущности изобретения, полезной модели или промышленного образца до официальной публикации информации о них. Поэтому уголовная ответственность за разглашение может наступать за упоминание тех обстоятельств уголовного дела, где содержится охраняемая уголовным законом тайна.

Федеральный законодатель, исходя из назначения уголовного судопроизводства, а также в целях защиты публичного интереса и охраны прав личности закрепил требование о недопустимости разглашения данных о частной жизни участников уголовного судопроизводства, такие сведения подлежат разглашению только с их согласия, а данные о частной жизни несовершеннолетнего потерпевшего, не достигшего возраста четырнадцати лет, только с согласия его законного представителя.

В УПК РФ закреплено требование о недопустимости разглашения данных предварительного расследования. Под данными предварительного расследования понимается информация: о ходе предварительного расследования (порядке, субъектах, времени и др.

, производства процессуальных действий); о содержании, ходе и результатах следственного действия, в котором процессуальный субъект принимал участие; полученная от участников процессуальных действий, в которых лицо принимало участие; иная относящаяся к предварительному расследованию информация (о местонахождении вещественных доказательств; о месте жительства участников уголовного судопроизводства и их персональных данных и сведений об их внешности в любой форме (словесный портрет, фотография, видеозапись); сведения о защищаемых лицах и мерах государственной защиты, осуществляемой в соответствии с Федеральным законом от 20 августа 2004 г. № 119-ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» и другими нормативными правовыми актами Российской Федерации и т.п.).

Кроме того, действующая редакция ст. 161 УПК РФ и позиции КС РФ обязывают следователя (дознавателя) обосновывать отобрание подписки. Подписка не должна носить абстрактный характер.

В ней должны быть конкретизированы не подлежащие разглашению данные предварительного расследования, указаны сроки, до истечения которых соответствующие сведения должны храниться в тайне, и т.д.

(Определение Конституционного Суда РФ от 6 октября 2015 г. № 2444-О).

Отказ адвоката дать подписку о неразглашении данных расследования может быть расценен как отказ от защиты, только если защитник участвует в производстве по уголовному делу, в материалах которого содержатся сведения, составляющие государственную тайну, и он не имеет допуска к ней. В других случаях каких-либо санкций за отказ дать подписку ни УПК РФ, ни иные нормативные акты не предусматривают.

Также отказ дать подписку не является основанием для отвода адвоката в порядке ст. 72 УПК РФ.

Неоспоримая подписка

Петербургский адвокат Андрей Федорков уже четыре месяца доказывает судам, что следователь ФСБ не имел права требовать у него и доверительницы подписку о неразглашении гостайны.

Федорков настаивает, что такой документ должны подписывать только защитники – а также подозреваемые и обвиняемые по делам, связанным с секретными сведениями. Однако клиентка Федоркова проходит по делу свидетелем – и оказывающий ей юридическую помощь адвокат не является защитником по УПК.

Более того, ни ему, ни доверительнице не сообщали на допросе секретных сведений. Но суды не стали разбираться в аргументации Федоркова.

Э тим летом, 15 июня, адвокат Андрей Федорков прибыл с доверительницей в следственную службу УФСБ по Петербургу и Ленобласти. Женщину вызвали на допрос в качестве свидетеля по делу о разглашении гостайны (статья 283 УК), по которому проходит её родственник. Она заключила с адвокатом «разовое» соглашение на участие в одном следственном действии.

«На основании принятого поручения я представлял интересы доверительницы в ходе данного допроса. Он длился, наверное, часа два, два с половиной. Вопросы по существу задавались, но они касались близкого родственника моей доверительницы. Никаких документов, предметов, записей в ходе этого допроса не предъявлялось и не показывалось», – рассказал Федорков «Улице».

«Установленный порядок»

Однако после допроса следователь потребовал от свидетельницы и адвоката дать две подписки: о неразглашении тайны предварительного следствия и о неразглашении государственной тайны.

Первую бумагу адвокат и его доверительница решили подписать, так как она «стандартна» в делах, которые расследует ФСБ. «Это известный дискуссионный вопрос в адвокатском сообществе – стоит ли давать подписку.

Мы знаем нашумевшие случаи, в том числе по защите журналиста Ивана Сафронова, когда такие подписки отбирались, – уточняет Федорков. – Но в этом случае поручение носило разовый характер, я представлял интересы свидетеля, а не обвиняемого.

Поэтому смысла вступать в процессуальные споры со следователем я не видел».

Но адвоката удивило требование следователя дать подписку о неразглашении гостайны – и предупреждение об уголовной ответственности в случае её нарушения. Федорков рассказал, что в документе упоминались ч. 5 статьи 49 УПК и статья 21.

1 Закона о гостайне – именно эти нормы обязывают адвоката, вступающего в дело в качестве защитника обвиняемого или подозреваемого, давать подписку о неразглашении секретных сведений. «Но в данном случае я представлял интересы свидетеля, то есть по УПК не был защитником. Это первый, процессуальный, момент, – возмущается Федорков.

– Второй момент материальный: никаких сведений, составляющих гостайну, нам не показывали. Никакие вопросы, затрагивающие секретные сведения, не задавали. Допуска к гостайне моя доверительница не имеет».

Несмотря на несогласие с действиями следователя, который назвал их «установленным порядком», Федорков и его клиентка всё же подписали документы. Они и в этом случае «не увидели смысла процессуально отказываться от этой подписки».

«Если бы я или доверительница отказались, то пригласили бы двух понятых – и при них следователь оформил бы документ, что нас предупредили об ответственности за разглашение гостайны. И он был бы равнозначен отобранной подписке, – пояснил адвокат.

– Это известная практика, когда в случае отказа оформляется соответствующий акт».

По словам Федоркова, уже в кабинете следователя он решил обжаловать его действия – что и сделал 13 июля. Заявление в порядке ст. 125 УПК он подал в Дзержинский районный суд Санкт-Петербурга, поскольку здание УФСБ по Петербургу и Ленобласти находится на территории его подсудности.

«Неизвестно, что мы должны хранить, оберегать и не разглашать»

В жалобе адвокат вновь указал, что считает подписку незаконной, так как УПК предусматривает её отобрание только у защитника – а не у адвоката свидетеля. Также он подчеркнул, что во время допроса следователь не сообщил ни ему, ни доверительнице какие-либо секретные сведения.

Более того, статусы свидетеля и адвоката, оказывающего ему юридическую помощь, не дают им права на ознакомление с материалами дела, в которых может содержаться гостайна. Однако при этом подписка может серьёзно затронуть их права – ведь формально она свидетельствует о допуске к гостайне.

А на граждан, обременённых таким статусом, накладывается множество ограничений – от увеличения срока получения загранпаспорта до вмешательства в частную жизнь при проведении ОРМ.

«Это сложившаяся практика – адвокаты знают об этом по опыту. При предупреждении защитников об ответственности за разглашение гостайны на них автоматически оформляется допуск к секретным сведениям», – объяснил Федорков. При этом сама Процедура допуска, по словам адвоката, регулируется ведомственными актами, которые нельзя найти в публичном доступе.

Наибольшие опасения у Федоркова вызвало именно предупреждение об уголовной ответственности за разглашение гостайны: оно является одним из ключевых условий для последующего возбуждения уголовного дела.

Об этом, например, пишет в комментарии к Уголовному кодексу заведующий кафедрой уголовного права РГУП Александр Бриллиантов.

Учёный подчёркивает, что человек, который случайно узнал секретные сведения, но при этом не давал подписки об их неразглашении, не должен преследоваться по закону – даже если кому-то рассказал о них.

Известно, что я и моя доверительница понесём уголовную ответственность в случае разглашения гостайны. Но при этом неизвестно, что именно мы должны хранить, оберегать и не разглашать.

Адвокат попросил суд признать действия следователя незаконными и обязать устранить допущенные им нарушения. Однако судья Дзержинского суда Ольга Андреева не стала даже рассматривать доводы адвоката.

В тот же день она вернула жалобу, указав на отсутствие ордера и данных, свидетельствующих о верно определённой подсудности. Добавив необходимое, 30 июля Федорков повторно обратился с той же жалобой в тот же суд.

Но и в этот раз её не стали рассматривать: заявление вернула заместитель председателя суда по уголовным делам Наталья Соболева (постановление от 3 августа есть у «АУ»).

Она заявила, что жалоба «не содержит предмета обжалования в соответствии со ст. 125 УПК». По какой-то причине Соболева решила, что Федорков оспаривает законность действий следователя по делу – и ставит вопрос об оценке протокола допроса его клиентки.

На основании этой предпосылки судья указала, что при рассмотрении жалобы в порядке ст. 125 УПК суд не может истребовать доказательства – и «предрешать вопросы, которые впоследствии могут стать предметом судебного разбирательства по существу дела».

«Чтобы писать в своих докладах красивые вещи»Эксперты раскритиковали поправки Минюста об оспаривании ОРМ

«Каково было моё удивление, когда я прочитал постановление судьи Соболевой: оно не выдерживает никакой критики! – возмутился Федорков. –Видя мою жалобу, она указала, что я обжалую законные действия следователя при проведении допроса – обжалую сам допрос. Хотя я обжаловал другое действие – отобрание у меня и моей доверительницы подписки. Законности допроса я вообще не касался в жалобе!»

По мнению адвоката, постановление демонстрирует как нежелание суда вступать в процессуальный конфликт с ФСБ, так и отсутствие чёткого законодательного регулирования вопроса отобрания подписки у адвоката свидетеля: «Судьи часто так поступают: отказываются рассматривать сложные вопросы, тем самым перекладывая ответственность за их решение на вышестоящие судебные инстанции». 12 августа Федорков обратился с апелляционной жалобой в городской суд Санкт-Петербурга.

«Лишены права на судебную защиту»

В заявлении адвокат попросил апелляцию отменить отказное постановление нижестоящего суда, поскольку его доводы основаны на неверном определении предмета жалобы. Он заявил, что жалоба должна быть принята к рассмотрению тем же судом, но в ином составе. Апелляционное заседание состоялось 16 сентября, на нём присутствовал корреспондент «Улицы».

Федорков в ходе заседания постоянно подчёркивал, что апелляция не должна рассматривать доводы первоначальной жалобы – лишь решить вопрос законности «отказника» первой инстанции.

Но судья Алла Андреева проигнорировала эти реплики адвоката – и большую часть заседания задавала ему вопросы по существу первой жалобы.

Для начала она остановилась на указанных Федорковым последствиях отобрания подписки – и оформлении допуска к гостайне:

• – Но вы только гипотетически предполагаете, что вам это помешает…
• – Нет, Ваша честь, это не гипотетически, это же в законе.
• – На какой-то период вас ограничили?

– Пока у меня есть допуск к этой государственной тайне. А срок этого допуска в подписке не указан.

1. – А у вас есть допуск к государственной тайне?
2. – Ну сейчас автоматически вследствие отобрания этой подписки оформляется, конечно, допуск к государственной тайне.
3. – У вас оформлен допуск?

– Я не знаю. Эта процедура не доводится до сведения гражданина.

• – Как это допуск к государственной тайне не доводится?
• – В данном случае, когда в порядке уголовного судопроизводства оформляется подписка о неразглашении сведений, составляющих гостайну, органами ФСБ оформляется допуск гражданина к этим сведениям автоматически…
• – Без вашего ведома?
• – Так с меня отобрали подписку.
• – Ну это же было одновременно с подпиской о неразглашении данных следствия?

– Ваша честь, процессуально это разные документы. У нас подписка о неразглашении данных предварительного расследования отбирается и по делам, в которых нет государственной тайны, я не возражаю здесь. Это право следователя – [взять подписку] о неразглашении данных предварительного расследования. Этого вопроса я не касаюсь.

Но у меня никогда не было допуска к сведениям, [составляющим гостайну]. У свидетеля никогда не было допуска к этим сведениям. И вдруг по окончании допроса следователь отбирает подписку [об их неразглашении]… Если бы я был защитником обвиняемого, вопросов бы не было. Но в данном случае я представляю интересы свидетеля.

Я процессуальным статусом защитника не наделяюсь.

– Если какие-то сведения, связанные с гостайной, вам становятся известны, вы считаете, что раз вы адвокат свидетеля, то вы можете обо всем об этом рассказывать?

– Во-первых есть подписка о неразглашении данных предварительного расследования. Я не могу разглашать эти сведения, – напомнил адвокат.

– Но дополнительно к этому следователь отбирает у меня подписку о неразглашении сведений, составляющих гостайну – не конкретизируя, какие именно сведения составляют данную государственную тайну. Предупреждает об уголовной ответственности.

Ваша честь, у нас обвиняемый по УПК имеет право знать, в чём он обвиняется. В данном случае у свидетеля и его адвоката отбирается подписка… при отсутствии на это правовых оснований.

– Ну, видимо, вам задавали какие-то вопросы по обстоятельствам дела.

– Конечно, если проводился допрос свидетеля, то, конечно, свидетелю задавались вопросы – и Свидетель давал на них ответы. Но, опять-таки, никакие предметы, никакие сведения, составляющие государственную тайну, нам не предоставлялись в ходе данного допроса. И конкретизации, какие именно сведения сообщаются, они тоже отсутствовали при допросе…

В какой-то момент адвокат не выдержал – и сообщил апелляционному суду, что все эти вопросы ему должен был задать Суд первой инстанции. Он повторил, что районный суд неверно истолковал предмет обжалования:

– Я обращаю ваше внимание: я не обжалую законность действий следователя при производстве допроса. Я обжалую действия по отобранию у меня и свидетеля подписки.

– Эта подписка не в связи с допросом?

– Я не знаю, в связи с допросом она или не в связи с допросом. Мы задавали этот вопрос следователю: «По какой причине вы отбираете подписку?». Следователь сказал: «У нас такой порядок. Все, кто допрашивается по данному делу, мы у всех берем эту подписку».

Я указывал [следователю], что он не у защитника отбирает подписку – [что] я представляю интересы свидетеля… Он сказал: «Если вы считаете мои действия незаконными, пожалуйста, обжалуйте в законном порядке». Я их обжаловал в установленном порядке.

Но не получается обжаловать, поскольку уважаемая судья Соболева указала, что я якобы обжалую законные действия следователя по собиранию доказательств. Я не оцениваю протокол допроса. Я оцениваю конкретное действие по отбиранию подписки.

Адвокат попросил суд отменить «отказник» нижестоящего суда, который «формально подошёл к рассмотрению доводов жалобы» – и отправить его жалобу на новое рассмотрение.

Прокурор привычно попросила в удовлетворении жалобы отказать: «Абсолютно не услышала, какие именно конституционные права были нарушены». Федорков не выдержал и снова стал объяснять, что он не просит апелляцию рассмотреть его жалобу в порядке ст. 125 – он пытается добиться отмены «отказника» первой инстанции.

После недолгого нахождения в совещательной судья огласила резолютивную часть решения – отказать в удовлетворении жалобы.

Разочарованный Федорков заявил «Улице», что понял бы суд, если бы жалобу вернули в первую инстанцию для рассмотрения по существу – а там признали правоту следствия.

«Не говоря уже о том, что городской суд тоже не решился взять на себя ответственность за создание прецедента по рассмотрению вопроса о законности действий следователя при отобрании у адвоката свидетеля подписки о неразглашении сведений, составляющих гостайну», — подчеркнул он.

Мотивировочную часть апелляционного постановления Федорков получил лишь через несколько недель.

Как оказалось, постоянные напоминания адвоката, что судья районного суда неверно определила предмет жалобы и поэтому отказ в её рассмотрении незаконен, не помогли.

Судья городского суда не только во многом повторила аргументацию нижестоящей инстанции – но и сделала ещё более жесткий вывод о невозможности обжаловать отобрание подписки.

Действия следователя при производстве допроса, связанные с предупреждением допрашиваемого лица и его защитника о неразглашении сведений, составляющих государственную тайну, и об ответственности за разглашение таких сведений, не подлежат обжалованию в порядке 125 УПК.

Федорков не согласился с выводами суда и назвал их «настораживающими». «Получается, что действия следователя при отобрании им подписки о неразглашении сведений, составляющих государственную тайну, вообще не подлежат судебной проверке на предмет их законности, обоснованности.

И лица, оспаривающие правомерность таких действий лишены права на судебную защиту, – объяснил он свою тревогу. – Я очень надеюсь получить ответ на данный вопрос в суде кассационной инстанции».

В случае негативного решения кассации адвокат намерен обратиться в Конституционный и Европейский суды.

«Борьба с опубличиванием адвокатами правового цинизма и беспредела»

Федорков объясняет своё процессуальное упорство опасениями, что расширительное толкование норм о гостайне может быть использовано для давления на адвокатов по этой категории дел.

«У нас постоянно расширяется граница правоприменения по шпионажу, госизмене, гостайне – и многие из этих людей даже не понимают, в чём обвиняются, что они разгласили, – отметил он.

– Поэтому я думаю, что отобрание подписки о неразглашении гостайны у адвоката свидетеля можно расценивать как часть репрессивной политики по этой узкой категории дел. Чтобы такой адвокат был под прессом уголовной ответственности – и не посмел ничего разгласить».

Глава комиссии по защите профессиональных прав адвокатов АП Санкт-Петербурга Сергей Краузе выразил схожее мнение. «Таким образом, естественно, пытаются убить двух зайцев, – объясняет он.

– С одной стороны, обеспечить лучшую сохранность гостайны. С другой стороны, держать адвоката на коротком поводке – чтобы была мера воздействия на него, если какие-то сведения [о следствии] будут разглашены в СМИ или ещё где-то.

А по громким делам это может быть, скажем так, необходимо».

Вместе с тем председатель комиссии по защите профессиональных прав адвокатов АП Ленинградской области Евгений Тонков считает, что адвокат может не давать подписку о неразглашении гостайны.

Адвокат свободен в принятии решения о ношении и хранении гостайны. Если он не готов к этому, то вправе отказаться. Подобные обязательства, необдуманно принятые на себя защитником, могут привести к отказу в выдаче ему заграничного паспорта и другим неприятностям личного свойства.

Однако Тонков оговаривается, что при отказе от подписки о неразглашении адвокат должен быть готов к вынесению следователем постановления о его отводе.

Оба эксперта подчеркнули, что требование дать подписку о неразглашении редко связано с заботой правоохранителей о тайне следствия и государственной тайне.

«Чаще всего отбирание подписок направлено на борьбу с опубличиванием адвокатами правового цинизма и беспредела, учиняемого некоторыми следователями, – подчеркнул Евгений Тонков.

– Следователи часто используют подписку о неразглашении в качестве эффективного способа ограничить права активного адвоката или вообще отвести его от участия в защите».

«Следствие и обыски делают тайными»: как подписка о неразглашении закрывает рты обвиняемым и адвокатам

Что такое подписка о неразглашении, зачем она нужна и кому можно ее не подписывать

Практически по каждому уголовному делу в Казахстане, особенно связанному с политикой, полицейские берут подписки о неразглашении. Многие правозащитники и адвокаты убеждены: это делается, чтобы скрыть нарушения со стороны следствия и не привлекать внимание к громким делам.

Рассказываем, что это за документ и на самом ли деле обвиняемые обязаны его подписывать.

Что такое подписка о неразглашении? 

Это документ, где прописано примерно следующее: «Меня предупредили, что разглашение данных досудебного расследования уголовного дела запрещено законом и наказывается в уголовном порядке».

Подписки о неразглашении нужны, чтобы защитить тайну следствия, чтобы конфиденциальная информация «не утекла» от следователей. Их берут практически со всех, кто имеет отношение к уголовному делу: начиная от потерпевшего, его адвоката или свидетелей, заканчивая судебными экспертами и переводчиками. 

С кого именно могут брать такие подписки описано в 201 статье Уголовно-процессуального кодекса, «Недопустимость разглашения данных досудебного расследования». В Кодексе не указано, что подписку можно брать с подозреваемых, обвиняемых или свидетелей с правом защиты. Но следователей это не останавливает. 

Что считается «данными расследования» и как наказывают за их разглашение? 

Данными досудебного расследования считаются все сведения от начала уголовного дела и до его закрытия. 

После подписки человек не имеет права рассказывать о ходе дела и его деталях. В случае, если адвокат подписывает документ, то он имеет право делиться данными только со своим клиентом. 

Разглашать детали расследования можно лишь с письменного согласия прокурора, следователя или судьи. Также можно рассказывать те данные, которые уже озвучивали правоохранители в СМИ и соцсетях, или если информация звучала на открытом судебном заседании. 

Если рассказать о ходе дела без разрешения следствия или с другими нарушениями, человеку могут выписать Штраф — до двух тысяч МРП (5 миллионов 843 тысячи тенге в 2021 году), либо назначить общественные работы на срок до 600 часов или ограничение или лишение свободы до двух лет. В случае, если адвокат разгласит данные, то ему может грозить такое же уголовное наказание и отстранение от дела. 

Все ли обязаны подписывать этот документ? 

В законодательстве не указано, что подписка о неразглашении обязательна и не урегулировано, что будет, если человек откажется поставить подпись. 

Например, когда активистку Асию Тулесову обвиняли в оскорблении полицейских, ее адвокат отказался давать подписку о неразглашении.

По международным стандартам, перед тем, как брать подписку о неразглашении, следователь обязан объяснить причину, аргументы и издать соответствующее постановление. Естественно, в письменном виде. Но в нашей практике этого не происходит. Следователи, как правило, не объясняют причину и просто требуют поставить подпись. 

Человек имеет право не подписывать этот документ. Если все же подписал, а позже решил аннулировать подписку, то можно подать соответствующую жалобу в прокуратуру. То же самое может сделать и адвокат.

Как полицейские давят на людей, чтобы получить подпись? 

Чаще всего подписки берут с гражданских активистов и правозащитников. Это заметно участилось с началом пандемии. Во время режима ЧП стремительно стало расти количество дел по 274 статье УК РК («Распространению заведомо ложной информации»). 

Самым громким случаем стало дело гражданского активиста Альнура Ильяшева, которого обвиняли в «необоснованной критике власти и партии Nur Otan». С активиста и его адвоката Нурлана Рахманова следователи взяли подписку о неразглашении материалов следствия.

Тогда адвокат Ильяшева заявлял, что они были вынуждены дать эту подписку, иначе не было бы возможности изучить материалы дела. Ряд правозащитников оценивал это, как элемент давления. 

Еще один яркий пример — дело журналистки Зауре Мирзаходжаевой из Шымкента. Ее обвиняли по той же статье. Зауре рассказывала, что на предварительном следствии следователь заставил ее дать подписку о неразглашении. 

Следователь был настойчив, сказал «необходимо подписать». Мы отбивались, но в конце концов пришли к заключению, что лучше подписать. Подписка о неразглашении во многом меня ограничивает, я не могу ни с кем поделиться, — говорила она.

Также женщина заявляла, что в райотделе была очень напряженная психологическая обстановка из-за чего она решила, что отказ от подписки только усугубит ее положение. Кроме того, у журналистки дома прошел обыск, в ходе которого изъяли технику. 

Адвокаты Мирзаходжаевой пытались оспорить в суде и прокуратуре подписку о неразглашении материалов дела, но получили отказ. К счастью, для нее эта история закончилось гораздо лучше, чем для Альнура Ильяшева. Уголовное дело против Мирзаходжаевой прекратили в связи с с отсутствием состава преступления.

Недавний случай — 15 мая 2021 года администратора паблика с вымышленными сатирическими новостями Qaznews24 и активиста движения Oyan, Qazaqstan Темирлана Енсебека обвинили по статье «Распространение заведомо ложной информации». Его забрали в Департамент полиции Алматы, а когда закончился допрос, Енсебек рассказал, что подписал подписку о неразглашении.

Как подписка о неразглашении закрывает рты адвокатам и правозащитникам? 

Многие казахстанские активисты и правозащитники неоднократно заявляли, что «подписка о неразглашении» — удобный способ давления. 

Руководитель Казахстанского международного бюро по правам человека и соблюдению законности правозащитник Евгений Жовтис в интервью «Радио Азаттык» высказывался, что данная мера ограничивает права гражданина, в отношении которого возбуждено дело:

Что сейчас делают благодаря этой норме органы предварительного расследования? Они делают тайным вообще все — весь процесс, все следственные процессы, обыски делают тайными. И берут подписку у всех. Это не соответствует международному праву и обычной логике.

По мнению правозащитника, подписку можно брать, если речь идет о госсекретах, о детях и об интимных сторонах жизни. Иначе получается, что правоохранители препятствуют гласности дела и не позволяют привлечь к нему общественное внимание. 

Нет никаких сомнений, что это делается не для того, чтобы защитить тайну следствия, а чтобы ограничить доступ к информации, чтобы никто не мог дать интервью прессе и прочее. И это очень серьезные, с моей точки зрения, ограничения, — говорит Жовтис в интервью kz.media.

Более того, это сильное препятствие для адвокатов. Они не могут полноценно защищать своего клиента из-за подписки о неразглашении. Об этом в интервью kz.media заявлял адвокат Джохар Утебеков. Он описал эти сложности на бытовом примере:

Адвокатам приходится делиться данными досудебного расследования. Например, мне нужно заказать у бухгалтера рецензию на экономическое заключение, которое получил следователь у специалиста. 

В законе говорится, что я могу предать гласности данные досудебного расследования только с разрешения прокурора. И если бы я дал по этому делу подписку о неразглашении, то смог бы обратиться к бухгалтеру только через прокурора. А если он мне откажет, я не смогу заказать рецензию или экспертизу? Ничего подобного. 

У адвоката есть право назначать экспертизу. Однако норма о неразглашении не содержит никаких исключений, поэтому возникает вопрос о квалификации законодателей, которые ее разрабатывали.

По словам Утебекова, чаще всего подписку о неразглашении берут с фигурантов резонансных политических дел или там, где замешаны правозащитники. Таким образом органы следствия стараются не привлекать внимание к делу. 

Но именно фактор гласности часто играет ключевую роль в исходе дела. Особенно, когда в нем допускаются ошибки со стороны следствия или нарушения законодательства в ходе расследования. Но с подпиской о неразглашении получается, что обвинение имеет право говорить все, что угодно, а вот сторона защиты — ничего. 

Именно поэтому данную меру считают необъективной, так как она действует односторонне, а также не позволяет привлекать общественное внимание к явным нарушениям или необоснованным обвинениям.

Иллюстрация: Лейла Тапалова

Подписка для адвоката

В последнее время участились случаи предупреждения адвокатов о недопустимости разглашения без соответствующего разрешения ставших им известными данных предварительного расследования и отобрания соответствующей подписки об ответственности по ст. 310 УК РФ (разглашение данных предварительного расследования).

Такие действия представители следствия обосновывают требованиями ст.161ч.2 УПК РФ. Для следственно-прокурорских органов подписка для адвоката это хороший способ поставить своих процессуальных оппонентов в осадное положение, подавить их процессуальную активность, да и при определенных  условиях свести с ними счеты.

Ряд прокурорских теоретиков высказывались в пользу расширительного толкования понятия «разглашение данных предварительного следствия».

Так, Гармаев Ю.П., заведующий кафедрой организации прокурорско-следственной деятельности Иркутского юридического института Генеральной прокуратуры РФ, считает: «Поскольку ни ст.

310 УК, ни уголовно-процессуальный закон не определяют перечень данных, которые не могут быть разглашены, к ним следует относить все без исключения  сведения, имеющие отношение к расследованию конкретного уголовного дела….

Представляется, что к данным, не подлежащим разглашению, то есть к предмету данного преступления, относятся не только закрепленные в протоколах и иных документах результаты, но и сам факт производства следственных и иных процессуальных действий, их содержание, порядок, обстоятельства проведения.

• Так преступлением следует признать разглашение без разрешения защитником данных о том, кто участвовал в проверке показаний на месте, как выглядели участники, о чем говорили, что делали, даже если эти беседы и действия не были зафиксированы в протоколе следственного действия…… Однако если адвокат советуется с более опытным  коллегой о том, как незаконными, аморальными средствами реализовать линию защиты, при этом делится сведениями о личности свидетелей, потерпевших, излагает их показания, подробности тактики расследования и прочее — есть все основания привлечь недобросовестного защитника к ответственности».
• Следует иметь в виду, что подписка о неразглашении без соответствующего разрешения ставших им известными данных предварительного расследования может отбираться от адвоката не по всем делам.

(Субъект преступного разглашения данных предварительного следствия…. Адвокат? Проблемы теории и практики деятельности и развития адвокатуры в России и Ставропольском крае. Ставрополь. 2006г.) Я думаю, не стоит подробно останавливаться на всех негативных последствиях таких предупреждений, одно неосторожно брошенное адвокатом слово после данной подписки может повлечь возбуждение уголовного дела по ст.310 УК РФ. Очевидно, что такой подход понравится тем следователям и прокурорам, для которых все хорошо, что для адвоката плохо. В связи с этим возникла необходимость выработки единой позиции адвокатов по  вопросу давать ли адвокатам такую подписку, а если давать, то в каких случаях и при каких условиях. Так, в соответствии со ст.161ч.2 УПК РФ: «Следователь или дознаватель предупреждает участников уголовного судопроизводства о недопустимости разглашения без соответствующего разрешения без соответствующего разрешения ставших  им известными данных предварительного расследования, о чем у них берется подписка с предупреждением об ответственности в соответствии со ст.310УК РФ».

Гармаев Ю.П.  считает: «По нашему мнению, это означает, что следователь, прокурор, дознаватель во всех случаях, всех без исключения участников, в том числе и защитника, обязан предупреждать  о недопустимости разглашения каких-либо данных предварительного следствия».

Однако такая правовая позиция является ошибочной.

Действительно, для чего отбирать подписку о неразглашении по каждому уголовному делу?

Основным объектом преступного посягательства ст.310 УК РФ выступают общественные отношения, обеспечивающие тайну предварительного следствия и дознания как необходимое условие успешного осуществления расследования. Немало дел, где вина обвиняемыми признается, следствию в таких случаях изначально ничего не может угрожать, а, следовательно, и в отбирании подписки не имеется необходимости. Да и действующий УПК РФ не позволяет стороне защиты до окончания предварительного следствия знакомиться со всеми материалами уголовного дела, поэтому защита не может разгласить то, чего знать не может.

Более того, в силу ч.1 ст.123 Конституции РФ: «Разбирательство во всех судах открытое. Слушание дела в закрытом заседании допускается в случаях, предусмотренных федеральным законом». Иными словами, все данные предварительного расследования со всеми их тайнами и секретами могут стать достоянием любого гражданина, который явится в зал судебного заседания, когда заседание не закрытое.

Если следственные органы обязаны отбирать подписку по всем делам, как это считает Гармаев, то почему тогда с 2002г. (начала действия УПК РФ) по настоящее время, т.е. в течение почти 9 лет в России подписка для адвокатов и иных участников процесса практически не применялась?

При разрешении возникших вопросов следует иметь в виду  Определение Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2004г.

№ 467-О по жалобе гражданина Пятничука Петра Ефимовича на нарушение его конституционных прав положениями статей 46, 86 и 161 УПК РФ, согласно которого: «Установленный статьей 161 УПК Российской Федерации порядок предупреждения участников уголовного судопроизводства о недопустимости разглашения данных предварительного следствия без разрешения уполномоченных лиц предусматривает возможность отобрания подписки о неразглашении соответствующих сведений с предупреждением об ответственности по статье 310 УК Российской Федерации.

Названная норма подлежит применению в системном единстве с другими, базовыми для нее, уголовно-процессуальными нормами, устанавливающими обязанность определенных участников судопроизводства — потерпевшего, гражданского истца, защитника, гражданского ответчика, свидетеля, эксперта, специалиста, переводчика и понятого не разглашать данные предварительного расследования (статьи 42, 44, 53 — 60 УПК Российской Федерации), и определяющей статус подозреваемого статьей 46 УПК Российской Федерации, содержание которой аналогично нормам о статусе обвиняемого и не предполагает возложение на него обязанности давать подписку о неразглашении без соответствующего разрешения ставших ему известными в связи с участием в предварительном расследовании данных и последующего привлечения к уголовной ответственности за их разглашение.

Таким образом, статьи 46, 86 и 161 УПК Российской Федерации не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права гражданина П.Е.

Пятничука:они не лишают заявителя права знать, в чем он подозревается, не предоставляют должностному лицу или органу, осуществляющему предварительное расследование, право произвольно отказать как в получении доказательств, о которых ходатайствует сторона защиты, так и в приобщении представленных ею доказательств к материалам уголовного дела и не предполагают возможность возложения на подозреваемого обязанности не разглашать без соответствующего разрешения ставшие ему известными данные предварительного расследования».

Таким образом, Конституционный Суд РФ пришел к следующим принципиальным выводам:

1. Установленный статьей 161 УПК Российской Федерации порядок предупреждения участников уголовного судопроизводства о недопустимости разглашения данных предварительного следствия с предупреждением об ответственности по статье 310 УК Российской Федерации является не обязанностью, а правом следственных органов, которое они могут реализовать при наличии оснований.

2.  Ст.

161 УПК РФ подлежит применению не самостоятельно, а в системном единстве с другими, базовыми для нее, уголовно-процессуальными нормами, устанавливающими обязанность определенных участников судопроизводства — потерпевшего, гражданского истца, защитника, гражданского ответчика, свидетеля, эксперта, специалиста, переводчика и понятого не разглашать данные предварительного расследования (статьи 42, 44, 53 — 60 УПК Российской Федерации).

Согласно ст.53ч.3 УПК РФ: «Защитник не вправе разглашать данные предварительного следствия ставшие ему известными в связи с осуществлением защиты, если он был об этом заранее предупрежден в порядке, установленном ст.161 УПК РФ».

А в силу ст.49ч.5 УПК РФ: «В случае, если защитник участвует в производстве по уголовному делу, в материалах которого содержатся сведения, составляющие государственную тайну, и не имеет соответствующего допуска к указанным сведениям, он обязан дать подписку об их неразглашении».

1. Если рассматривать приведенные процессуальные нормы в их системной связи, то адвокат обязан дать подписку по делу, в котором имеются сведения, составляющие государственную тайну.
2. Последний вывод Конституционного Суда РФ имеет особое значение.
3. Совершенно очевидно, что соблюдение конституционных прав граждан на состязательность и равноправие сторон в таких случаях имеет несомненный приоритет над требованиями одной процессуальной нормы, к тому же неправильно толкуемой отдельными представителями следствия.

Между тем, адвокат не обязан давать такую подписку по каждому уголовному делу, и если он отказался от подписки, то УПК РФ не предусматривает никакой ответственности. Если же адвокат  дал подписку о неразглашении, то он не вправе разглашать данные предварительного следствия и несет соответствующую ответственность. 3. Требования ст.161 УПК РФ не предполагают возложение на обвиняемого обязанности давать подписку о неразглашении без соответствующего разрешения ставших ему известными в связи с участием в предварительном расследовании данных и последующего привлечения к уголовной ответственности за их разглашение. Если обвиняемый  вправе отказаться от подписки о неразглашении данных предварительного следствия, то аналогичное право должно присутствовать и у его защитника, поскольку последний, равно как и обвиняемый отнесен к участникам уголовного судопроизводства со стороны защиты, имеет одни и те же с ним процессуальные интересы и процессуальные полномочия. В силу ст. 123 ч. 3 Конституции РФ: «Судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон». В соответствии со ст.13 УПК РФ: «Уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности сторон». В соответствии со ст.16ч.1 УПК РФ: «Подозреваемому и обвиняемому обеспечивается право на защиту….». А согласно ст.47ч.4п.4 УПК РФ: «Обвиняемый вправе представлять доказательства». Могут возникнуть ситуации, когда подписка, данная адвокатом, нарушит конституционное право его доверителей на равноправие и состязательность сторон, а также на процессуальное право, связанное с представлением доказательств. Так, после ознакомления с заключением экспертизы, полученной в ходе досудебного производства,  для опровержения ее выводов, защитник в силу ст.53ч.1п.3 УПК РФ вправе получить заключение специалиста, при этом он должен передать копию заключения эксперта специалисту для изучения и проверки обоснованности сделанных выводов. Такие абсолютно законные действия защитника будут расценены как разглашение данных предварительного следствия. Или другой пример, после проведенной очной ставки между обвиняемым и свидетель А., защитник пожелал проверить достоверность показаний последнего. С этой целью, пользуясь правом сбора доказательств, предусмотренным ст.53ч.1п.2 УПК РФ, защитник стал искать очевидцев преступления и опросил свидетеля Б., который пояснил, что свидетеля А. на месте преступления не было. При этом в ходе опроса защитник был вынужден, выясняя противоречия, сообщить свидетелю Б., что свидетель А. утверждает о своем нахождении в месте преступления.  Такие действия защитника могут повлечь в дальнейшем возбуждение уголовного дела в отношении него. В случае дачи подписки, защитник не сможет в полной мере реализовать свое право собирать доказательства путем получения предметов, документов и иных сведений, опроса лиц с их согласия, истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии, получения заключений специалистов (ч. 3 ст. 86 УПК РФ). Следователь, дознаватель, прокурор смогут без особых усилий «парализовать» деятельность защитника, поскольку получение подписки о неразглашении данных предварительного расследования сразу же делает лицо неконтактным вне зависимости от его желания подвергнуться опросу. Представляет интерес пример из дисциплинарной практики Совета Адвокатской палаты г. Москвы.

«Квалификационная комиссия изучила имеющуюся в материалах дисциплинарного производства копию подписки о неразглашении данных предварительного расследования от 5 февраля 2007 г., в которой следователь отметил:«М. отказалась от подписи по причине того, что ей неизвестно дело, по которому берется подписка».