17 декабря 2021

По данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, в первой половине 2021 года за совершение должностных преступлений было осуждено 3 342 человека. Причем подавляющее большинство граждан (1812) получили в качестве наказания штрафы, и лишь  461 человек был приговорен к лишению свободы.

Тем не менее, это не значит, что в случае возбуждения уголовного дела, например, о взяточничестве или превышении должностных полномочий, Подсудимый обязательно отделается штрафом или «условкой»: если деяние совершено в составе группы или отягощено иными обстоятельствами, наказание будет намного строже.

Кроме того, стоит отметить слишком большое поле для судейского усмотрения по делам о взяточничестве при выборе вида наказания: к примеру, за получение взятки в особо крупном размере судья при вынесении приговора может выбирать между лишением свободы на срок до 15 лет, штрафом в размере до 5 млн. руб. либо штрафом в размере до 100 кратной суммы полученной взятки.

То есть, при получении взятки в размере 2 млн. суд может назначить наказание в виде лишения свободы на длительный срок, либо Штраф в размере до 200 млн. руб., либо штраф от 3 до 5 млн. руб. – разброс неоправданно большой.

В 2021 году были вынесены приговоры по ряду громких уголовных дел о взяточничестве, превышении должностных полномочий и злоупотреблении ими. Рассмотрим наиболее резонансные кейсы.

В 2021 году Нижегородский районный суд Нижнего Новгорода вынес обвинительный приговор в отношении экс-главы Республики Марий Эл Леонида Маркелова, признав его виновным в получении взятки в особо крупном размере (ч. 6 ст. 290 УК РФ), злоупотреблении должностными полномочиями (ч.

2 ст. 285 УК РФ), незаконном приобретении и хранении боеприпасов (ч. 1 ст. 222 УК РФ). Было установлено, что Маркелов получил от ОАО «Акашевская» взятку в размере 235 млн рублей в обмен на помощь в выделении 5 млрд рублей из бюджета по программе развития сельского хозяйства.

Экс-глава получил 13 лет колонии строгого режима со штрафом в 235,8 млн рублей и запретом занимать определенные должности на 3 года, хотя изначально гособвинение настаивало на назначении Маркелову 17 лет лишения свободы. Также осужденный лишился всех своих государственных наград.

Дело о превышении должностных полномочий:

В декабре 2021 года Ленинский районный суд Ставрополя вынес обвинительный приговор в отношении бывшего мэра города Пятигорска Льва Травнева, обвинявшегося в превышении должностных полномочий. Суд установил, что Травнев незаконно выдал разрешения на строительство ряда объектов в зоне горно-санитарной охраны.

Также чиновник поспособствовал изменению вида разрешенного использования одного земельного участка, благодаря чему предприниматель смог возвести на нем жилые дома. Прокурор запросил для Травнева 7 лет тюрьмы, однако суд назначил экс-мэру 3 года колонии общего режима.

Также осужденный должен возместить экологический ущерб, который был оценен в 623 тысячи рублей.

Иногда осужденным удается обжаловать приговор в вышестоящей инстанции и смягчить наказание.

Так, например, бывший начальник Управления МВД по Камчатскому краю Александр Сидоренко судом первой инстанции был признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных ст.285 УК РФ и ст.286 УК РФ.

В качестве наказания ему было назначено лишение свободы сроком на 5 лет с запретом занимать должности в органах власти в течение 2 лет. Однако апелляция посчитала вину Сидоренко в превышении должностных полномочий недоказанной.

Соответственно, срок лишения свободы был снижен до 3 лет и 4 месяцев, а срок запрета занимать определенные должности – до 1 года 6 месяцев.

Выносятся ли оправдательные приговоры?

Оправдательные приговоры по преступлениям должностных лиц выносятся, но намного реже. Процент оправдательных приговоров будет небольшим и впредь, а ситуацию может выправить только введение возможности рассмотрения указанной категории дел судом присяжных, что уже было в истории России.

В основном оправдательные приговоры выносятся в тех случаях, когда у суда просто нет выбора в виду очевидной нелепости и незаконности предъявленного обвинения. В большинстве же случаев суды избегают вынесения оправдательных приговоров, предпочитая возвращать дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ.

Между тем иногда чудо случается и оправдательные приговоры все таки выносятся.

В декабре 2021 года Петропавловск-Камчатский городской суд вынес оправдательный приговор в отношении бывшего зампредседателя правительства Камчатского края Валерия Карпенко, обвиняемого в получении взяток и превышении должностных полномочий.

По версии следствия, в 2016 году Карпенко получил взятку от коммерческого предприятия в виде строительства на своем участке системы водоснабжения. Кроме того, предполагалось, что Карпенко способствовал выкупу здания по завышенной цене, из-за чего бюджету был причинен ущерб на сумму более 20 млн рублей.

Прокурор требовал приговорить Карпенко к 12 годам колонии, однако суд оправдал подсудимого в связи с отсутствием состава преступления.

И еще один показательный пример.

В ноябре 2021 года Фрунзенский районный суд города Саратова вынес оправдательный приговор в отношении бывшего министра здравоохранения Саратовской области Натальи Мазиной, обвинявшейся в злоупотреблении должностными полномочиями.

По версии следствия, Мазина перечислила за несертифицированные в России аппараты УЗИ более 53 млн рублей, причинив, тем самым, ущерб бюджету.

Однако суд, оправдывая чиновницу, указал, что представленные поставщиком документы полностью соответствовали установленным требованиям, а Экспертиза показала, что данные медицинские изделия не опасны для жизни и здоровья людей. В связи с этим, резюмировал суд, в действиях Мазиной отсутствовал состав преступления.

Итак, из всего вышесказанного можно сделать простой вывод: если вас подозревают или обвиняют в получении взятки, превышении должностных полномочий или злоупотреблении ими, правоохранительные органы сделают все возможное для того, чтобы был вынесен обвинительный приговор.

По должностным преступлениям данное правило особо актуально в силу того, что оперативное сопровождение по указанной категории дел зачастую осуществляют сотрудники органов федеральной службы безопасности, к которым традиционно органы следствия и суды относятся с особым пиететом.

Единственное, что остаётся при привлечении к уголовной ответственности по должностным преступлениям, защита всеми предусмотренными законом способами, включая  обращение к адвокату по должностным преступлениям.

В ином случае итак высокий риск вынесения обвинительного приговора возрастает кратно, причем не по одной статье УК РФ.

Даже если обвинительный приговор неизбежен, адвокат приложит все усилия к тому, чтобы назначенное наказание было максимально мягким, не связанным с лишением свободы. Иногда данной цели удается добиться в вышестоящих инстанциях.

Обращайтесь: уголовные адвокаты готовы прийти на помощь 24 часа в сутки 7 дней в неделю!

Глава Конституционного Суда высказался за введение уголовной ответственности компаний

Председатель Конституционного суда (КС) РФ Валерий Зорькин вчера предложил учредить международный трибунал ООН для преследования международных террористов и приравнять в Уголовном кодексе (УК) совершаемые ими в России теракты к преступлениям против человечности.

Для раскрытия экономических правонарушений в РФ глава КС предложил ввести уголовную ответственность юридических лиц и расширить возможность оперативно-разыскных мероприятий. Юристы считают, что преследование юрлиц содержит «много рисков рейдерства».

Доклад главы КС по проблемам терроризма прозвучал вчера в Санкт-Петербурге на совместном заседании коллегий Следственных комитетов РФ, Белоруссии и Армении. Как напомнил Валерий Зорькин, введенный недавно в УК новый состав преступления — «Акт международного терроризма» (ст.

361 УК) — касается лишь терактов, совершенных вне пределов России. Но «акт терроризма, подобный тому, что случился в петербургском метро (3 апреля.— «Ъ»), является с точки зрения уровня его общественной опасности преступлением против безопасности человечества», считает глава КС.

«В международном праве есть основания считать терроризм, и в первую очередь джихадистского толка, именно преступлением против безопасности человечества, а не просто против общественного порядка»,— заявил глава КС. Сейчас теракт (ст.

205 УК) относится к главе, в которой описаны «преступления против общественной безопасности».

Валерий Зорькин процитировал ст. 7 Римского статута Международного уголовного суда (МУС) — о «преступлениях против человечности».

Хотя еще в ноябре 2016 года президент распорядился уведомить ООН об отзыве РФ подписи под этим международным договором (он был подписан РФ в 2000 году, но не ратифицирован), и сам глава КС в последнее время жестко критиковал МУС.

Но вчера господин Зорькин заявил, что «России вместе с другими государствами следует активизировать согласованную правоустанавливающую деятельность», чтобы «в кратчайшие сроки обеспечить единообразный законодательный подход к любым актам терроризма».

Также господин Зорькин предложил предусмотреть в законодательстве РФ против «идеологов и организаторов террористических групп и движений» особо суровые меры наказания, а также «учредить особый международный трибунал под эгидой ООН, подобно тем, что были созданы по бывшей Югославии и Руанде». Предложение главы КС позитивно с точки зрения признания роли международного права, но мало реалистично, считает доцент юрфака МГУ Глеб Богуш. Россия не только отозвала подпись под Римским статутом, но и блокирует резолюции ООН по аналогичным вопросам, в том числе о передаче МУС дела о расследовании преступлений в Сирии, а также не поддержала инициативы по созданию международных трибуналов, в том числе по терроризму, включая предложения Румынии и Испании, отметил господин Богуш. По его мнению, РФ необходима политическая воля к диалогу на международной арене.

Глава СКР Александр Бастрыкин заявил вчера, что основной целью террористов «становится реализация политических задач — прежде всего дестабилизации государственной власти и разрушения государственных институтов».

При этом СКР, по его словам, в 2016 году возбудил 882 уголовных дела о преступлениях экстремистской направленности, 283 дела о преступлениях террористической направленности (до суда дошли 522 и 98 дел соответственно) и 23 тыс.

уголовных дел по коррупции (в том числе 57 — в отношении организованных преступных групп и 6 — в отношении преступных сообществ и преступных организаций). Законотворческие инициативы Валерия Зорькина не ограничились проблемами терроризма.

Председатель КС обратил внимание на отсутствие уголовной ответственности юридических лиц в России, которая, по его словам, существует «в развитых западных странах».

Глава КС считает, что для раскрытия экономических правонарушений юрлиц не обойтись без оперативно-разыскной деятельности.

Такие мероприятия надо предусмотреть в административном процессе (ответственность за мелкие правонарушения в РФ предусмотрена не УК, а КоАП), либо ввести уголовную ответственность юридических лиц. В адвокатском сообществе предложение восприняли негативно.

Управляющий партнер юрфирмы CLC, адвокат Наталья Шатихина отмечает, что оперативно-разыскная работа на доследственной стадии в отношении физлиц сегодня проводится в отсутствие полноценной защиты прав фигурантов проверок и потерпевших.

Введение уголовной ответственности юрлиц, по ее мнению, не будет способствовать борьбе с экономическими преступлениями, а связано с амбициями «отдельной ветви власти»: «По всей вероятности, следственные органы хотят получить возможность временно приостанавливать деятельность юрлиц, арестовывать имущество, запрещать движение по счетам и совершение сделок». «Это политико-правовой спор»,— считает управляющий партнер адвокатского бюро «Бартолиус» Юрий Тай, опасаясь, что реализация предложения главы КС «содержит много рисков рейдерства» и «открывает нишу серьезных имущественных потерь юридических лиц», на которых и будут «все сваливать». Это противоречит заявлениям президента и премьера о развитии предпринимательства, считает адвокат: «Самый широкий произвол сегодня в отношении экономических преступлений, и угроз при введении уголовной ответственности бизнеса больше, чем плюсов, вопрос не в отсутствии законодательного механизма, а в неэффективном правоприменении действующих норм».

Источник: Коммерсантъ

Генпрокурор высказался за изменение УК и УПК в части уголовных дел коррупционной направленности

9 декабря генеральный прокурор Игорь Краснов провел координационное совещание, посвященное результатам работы правоохранительных органов по противодействию коррупции, в том числе в рамках выполнения Национального плана противодействия коррупции на 2018–2020 гг.

По словам Игоря Краснова, реализация поручений Нацплана в целом оказала позитивное влияние на результаты работы: «Разрушен миф о недосягаемости для правосудия причастных к коррупции высокопоставленных чиновников федерального и регионального уровней. Привлечение их к уголовной ответственности – уже далеко не редкость».

Также генпрокурор отметил признаки улучшения качества следственной работы, что выразилось в сокращении числа уголовных дел, возвращенных прокурорами для дополнительного расследования, а также судами для устранения препятствий к их рассмотрению. Вместе с тем Игорь Краснов отметил, что ряд проблем остаются нерешенными.

В частности, он обратил внимание на то, что сохраняется практика позднего выявления коррупционных преступлений, что затрудняет установление всех обстоятельств, приводит к утрате доказательств и прекращению уголовных дел по реабилитирующим основаниям. Таким образом, создаются благоприятные условия для легализации преступных доходов.

Также, по его словам, не в полной мере используются возможности по обнаружению, изъятию и обращению в казну незаконно нажитого имущества коррупционеров, в том числе выведенных за рубеж активов.

Службе судебных приставов никак не удается достичь приемлемого уровня исполнения судебных решений, при этом взыскиваемость по ним остается невысокой, а взыскиваемость штрафов по приговорам за коррупционные преступления не превышает 2%.

Игорь Краснов подчеркнул необходимость законодательных изменений.

В частности, он поддержал предложение проработать вопрос о наделении следователей полномочиями по неотложному аресту имущества коррупционеров, не только подлежащего конфискации, но и для обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска, взыскания штрафа и иных имущественных взысканий.

При этом он высказался о необходимости предусмотреть также возможность ареста имущества, которое «хотя и не было получено в результате преступной деятельности, но отчуждено третьим лицам с целью его сокрытия и уклонения от возмещения ущерба».

Также генеральный прокурор напомнил о подготовленном ведомством законопроекте, который предусматривает установление в качестве дополнительных квалифицирующих признаков мелкого взяточничества его организованные формы и получение такой взятки, сопряженное с вымогательством.

Одной из проблем, требующей законодательного регулирования, Игорь Краснов назвал существующую практику назначения судебного штрафа за коррупционные преступления: «Освобождение коррупционеров, совершивших преступления небольшой и средней тяжести, от наказания с назначением им судебного штрафа не влечет для них судимости, не образует рецидива, что в дальнейшем дает возможность таким лицам претендовать на должности государственной и муниципальной службы».

По его мнению, необходимо проанализировать ситуацию и проработать вопрос о внесении поправок в УК и УПК, ограничивающих применение судебного штрафа для коррупционеров.

Кроме того, Игорь Краснов обратил внимание на то, что выявляются факты направления в суд дел с ходатайством о применении судебного штрафа при отсутствии необходимых доказательств, с заниженной квалификацией деяния и другими нарушениями.

Комментируя «АГ» предложение генпрокурора о наделении органов следствия новыми полномочиями при расследовании коррупционных преступлений адвоката, младший партнер Адвокатского бюро «ЗКС» Виктории Буклова заметила, что исходя из действующих положений УПК состязательность и гласность при аресте имущества не реализуются в полном объеме. Эффективность отдельных действий следователя при производстве по делу достигается по большей части внезапностью. Норма УПК о наложении ареста на имущество являлась предметом исследования Конституционного Суда РФ, в результате чего в 2015 г. подверглась изменениям.

«Исходя из содержания приоритетных направлений, определенных Генеральным прокурором РФ, и разъяснений КС РФ в Постановлении № 1 от 9 января 2019 г. о том, что Конфискация у знакомых и родственников коррупционеров согласуется с Конституцией, скорее всего, в ближайшее время ряд норм УПК РФ будут дополнены или изменены.

Однако перечень дополнительных возможностей для следователей, предлагаемый генеральным прокурором, чрезмерно широк и приведет, скорее всего, к тому, что возрастет количество необоснованных решений и действий, со ссылкой лишь на ст. 38 УПК РФ, т.е. на самостоятельность и собственное усмотрение следователя», – заметила она.

По мнению адвоката, в таком случае, скорее всего, возрастет количество граждан, не имеющих, по сути, никакого отношения к уголовному делу и доходам обвиняемого, и не замещающих государственные должности, но которым в силу обстоятельств и принятого следователем решения предстоит очень долго доказывать, что их арестованное имущество приобретено законно, а по сути – доказывать соответствие собственного дохода или дохода семьи стоимости арестованного имущества. «Обвиняемый на определенный период фактически лишится возможности совершить сделку с законно приобретенным имуществом, поскольку отчуждение такового будет, скорее всего, априори расцениваться как его сокрытие с целью уклонения от возмещения ущерба. При этом необходимость отчуждения в действительности может иметь совершенно другую цель», – добавила Эксперт.

В любом случае, заключила Виктория Буклова, при расширении полномочий органов предварительного расследования необходимо вести одновременно речь о всеобъемлющей ответственности за произвол и злоупотребление, иначе неизбежен рост количества ситуаций, при которых права граждан будут нарушаться. «При этом ответственность не должна быть номинальной. В ином случае невозможно повышение эффективности, компетентности и авторитета правоохранительных органов», – подчеркнула она.

В свою очередь адвокат АК «СанктаЛекс» Павел Гейко назвал это предложение генпрокурора заслуживающим внимания и требующим проработки.

«Если сравнить полномочия следователя в части наложения ареста на имущество с полномочиями на применение такой меры процессуального принуждения, как задержание подозреваемого, то возникает очевидный вопрос: если следователю доверили принимать решения о задержании человека, т.е.

ограничивать его в одном из самых важнейших его прав – быть свободным, то почему принимать решения об ограничении вещных прав может только суд?» – задался эксперт вопросом, добавив, что при этом сейчас УПК уполномочивает следователей изымать имущество в иных целях.

Адвокат подчеркнул, что при подготовке таких поправок важно предусмотреть в законе требование об обязательной последующей проверке судом произведенного следственного действия.

«Безусловно, количество злоупотреблений вырастет, поскольку можно вполне обоснованно предположить, что количество арестов имущества значительно увеличится, но будут ли сами по себе изменения в законе причиной злоупотреблений – утверждать нельзя.

Если суды будут надлежащим образом контролировать следователей в данной части, то злоупотребления навряд ли будут иметь массовый характер.

Вместе с тем польза для достижения такой цели уголовного судопроизводства, как защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, от наделения такими полномочиями следователя однозначно будет», – заключил он.

Относительно ограничения применения судебного штрафа Павел Гейко отметил, что это предложение имеет несколько дискриминационный характер в отношении коррупционеров по сравнению с остальными преступниками. «Закладывать в УПК РФ такой подход считаю нецелесообразно.

Мы уже имеем несколько норм, на основании которых можно выделить такое сословие, как предприниматели, к которым предусмотрен более гуманный подход, нежели к иным категориям лиц. При таком подходе нам скоро придется под каждое сословие или категорию преступников принимать свой УПК.

На мой взгляд, обозначенную проблему можно решить путем внесения изменений в законодательство, регулирующее занятие тех или иных должностей, и предусмотреть в нем ограничения для лиц, ранее привлекавшихся к уголовной ответственности, производство в отношении которых прекращено или окончено по нереабилитирующим основаниям», – пояснил он.

О том, чего у нас нет (в свете заключения кс рф о конституционности поправок в конституцию)

• То, что случилось сегодня вместе с публикацией «заключения» Конституционного суда Российской Федерации на поверку может оказаться худшим, что случилось в России со времён прихода к власти Владимира Путина.
• Это может показаться странным, так как, казалось, мы видели многое, но, как мне кажется, мы никогда не видели «такого вот».
• Решение высшего суда страны, принимающего за один день заключение о соответствии Конституции закона о «поправке» содержащей тонну невзаимосвязанных положений, нельзя назвать собственно решением как таковым, это что-то другое, то, что мы не должны были видеть исходящим от судебной власти.
• Речь не пойдёт о каком-либо юридическом анализе (считаю, что было бы несправедливым по отношению к самому себе тратить время на анализ того, для написания чего не было приложено соответствующих усилий) – будет достаточным один примечательный абзац из опубликованного нечто: тот, где Конституционный суд формирует, наверное, одну из главных своих правовых позиций, которая – в отличие от множества других – действительно имеет все шансы остаться в веках, как напоминание о вечном позоре и о допущенной судебным органом степени презрения к праву:

«Решение о предельном числе сроков полномочий (сроков полномочий подряд), в течение которых возможно занятие должности главы государства с республиканской формой правления одним лицом (в том числе в качестве переходных положений), всегда является, по существу, вопросом выбора баланса между различными конституционными ценностями. С одной стороны, конституционная характеристика демократического правового государства предполагает, хотя и не предопределяет, установление в этом аспекте достаточно жестких ограничений. С другой стороны, конституционный принцип народовластия подразумевает возможность реализации народом права избрать на свободных выборах то лицо, которое он посчитает наиболее достойным должности главы государства, притом что его определение в рамках электоральной конкуренции всегда остается за избирателями, а наличие у лица статуса действующего главы государства отнюдь не предрешает победы на выборах, поскольку другие кандидаты могут ограничиваться обнародованием своих программ и критикой действующего главы государства, а последний объективно связан необходимостью предъявить результаты своей деятельности за прошедший период. На фоне этого базового баланса конституционный законодатель может учитывать и конкретно-исторические факторы принятия соответствующего решения, в том числе степень угроз для государства и общества, состояние политической и экономической систем и т.п.»

Право, как известно, это не только степень свободы, но и ограничение произвола.

Понимая конституцию как высший источник права с этой точки зрения, можно сказать, что конституционный текст является лимитом, пределом, защищающим не только указанные в конституционном документе права, но и гарантирующим то, что в обществе не будет произвола, и что даже источнику власти – народу или кому бы то ни было – не будет позволено осуществлять власть произвольно и устраивать слом правил в угоду спонтанно – или не очень – пришедшему порыву. Иначе говоря, свобода есть там, где есть право, а там, где есть право, нет места произволу.

Это не означает, что раз принятая конституция не должна быть подвержена изменению – напротив, общество, осознавая наличие той или иной проблемы, вправе изменить конституционный текст, в целях более адекватной реакции основного закона на эту проблему. Но сама эта проблема общества, если уж её решение мы видим в праве, не может быть ad personam.

В огромной, стопятидесятимиллионной стране не может быть проблемы, имя которой – фамилия одного человека, и не может быть права, используемого для того, чтобы оставить этого конкретного человека у власти.

Проще говоря, такая проблема является не чем иным, как произволом в пользу одного лица, на который идет общество – осознанно или по заблуждению – и который устраивается на самом высоком конституционном уровне.

Ведь, согласитесь, если следовать буквально приведённой выше логике Конституционного суда, можно (и, наверное, даже нужно) прийти к выводу, что если уж и «принцип народовластия подразумевает возможность реализации народом права избрать на свободных выборах то лицо, которое он посчитает наиболее достойным должности главы государства», то само наличие ограничения по количеству сроков заведомо несовместимо с российским конституционным «типом», и что Конституционному суду, в таком случае, следовало бы признать не соответствующим конституции положение, предусматривающее невозможность занятия одним лицом президентской должности более двух сроков. Если уж в версии Конституционного суда народ является источником власти, то как же он может быть ограничен в ней?

Между тем Конституционный суд этого не делает. И ответ, почему, предельно прост: он не занимается правом, но просто оправдывает навязываемый обществу произвол, скатываясь к признанию худшего, что может случиться с нормой права: к признанию нормы ad personam конституционной. 

Из этого можно сделать следующие выводы: 

1. В России нет конституции и, в связи с этим, нет права. Меньшинство, общество в целом, любое лицо, отклоняющееся от заданной властью линии не может и не сможет защитить свои права и не допустить произвола, коль в нём участвует высший суд страны.

Эта мысль кажется категоричной, ведь, казалось бы, большая часть юристов сталкивается с правом на «нижних уровнях», в делах, где речь не идёт о persona, которой и посвящены юридические изыскания конституционного суда, а, значит, можно подумать, что хотя бы «там вот» право есть.

Склонен не согласиться. И дело не только в русской народной мудрости о том, что рыба гниёт с головы. Дело в том, что конституция – писаная или нет – является основой правопорядка в государстве. От неё черпают силу правила и нормы, определяющие все отрасли права и всё правоприменение в целом по всей стране.

Когда на верхних этажах правопорядка занимаются произволом таким очевидным и беззастенчивым способом, обитателям нижних будет тяжело удержаться от соблазна прийти в «административный восторг» и начать творить подобный произвол у себя (признаться, мы уже видим степень произвола по уголовным и административным делам).

Конечно, остаются способы защиты прав на европейском уровне в виде ЕСПЧ, однако, во-первых, они объективно не могут быть получены всеми, чьи права нарушены произволом, а, во-вторых, сам факт того, что право и справедливость следует искать где-то вовне, подтверждает, что внутри ни того, ни другого нет. 

2. В России нет Конституционного суда. Я надеюсь, что не весь состав судей нынешнего КС был согласен с принятым им решением. Я надеюсь, что мы увидим тех, кто не побоится выразить своё мнение, и – в качестве завершения праздника произвола – будет лишён своей должности по новым свежеодобренным правилам, соответствующим всем возможным конституционным принципам. 

Однако то, что заключение КС было принято, позволяет утверждать, что большинство судей этого суда соглашаются как с местом и ролью произвола в российском государстве, так и с их собственным местом в нём в качестве соучастников произвола, но не защитников права.

Как юристу их можно только пожалеть: в конце концов, насколько должно быть обидно и досадно уничтожить дело своей жизни в один день.

3. В связи с этим российскому обществу в целом и юридическому сообществу в частности следует найти, чем себя занять в новых условиях.

Это сложно, но, в то же время, ни одна победа над чем бы то ни было никогда не была легкой. Если вы хотите быть юристами в России и заниматься правом там же, то нужно добиться того, чтобы это право существовало, а, значит, действовало. Чтобы не было решений и поправок в конституцию, обращённых к единственному получателю. В противном случае заниматься будет собственно нечем.

Надеюсь, юристы в России смогут, действуя сообща, приблизить тот момент, когда из судов не будут выходить феномены, подобные сегодняшнему заключению, а произвол падёт перед Законом.

Виктор Момотов выступил за введение ответственности за «скандализацию правосудия»

Он отметил, что Совет судей РФ готов обсуждать этот вопрос в рамках законодательных инициатив, связанных с установлением административной ответственности за неуважение к институтам власти

По мнению Виктора Момотова, без уважения к суду невозможно обеспечить подлинную судейскую независимость, а отсутствие адекватного ответа на откровенное давление, оказываемое на правосудие, ведет к крайне негативным последствиям для правопорядка.

На сайте Совета судей РФ опубликован текст выступления председателя Совета судей Виктора Момотова на третьем заседании Клуба имени Замятнина, которое состоялось 27 февраля. Он выступил с докладом на тему «Уважение к суду как правовая категория: реальность и перспективы в России».

Виктор Момотов указал, что судейское сообщество связано целым комплексом весьма жестких этических правил и ограничений, закрепленных в Кодексе судейской этики.

При этом его положения эффективны только в том случае, если все лица, вступающие во взаимоотношения с судом, также будут придерживаться определенных этических норм и правил.

В этом и проявляется, по его мнению, категория «уважения к суду».

Председатель Совета судей отметил, что одним из критериев данной категории является уважение между судом и участниками процесса, которое выражается прежде всего в соблюдении регламента суда.

«Как вы знаете, не так давно на площадке Совета судей Российской Федерации развернулась дискуссия о целесообразности утверждения единого регламента судов.

Работа в этом направлении продолжается», – указал он.

Виктор Момотов указал, что дискуссионным вопросом в экспертной среде является допустимость оставления без рассмотрения тех обращений, которые содержат оскорбительные и иные недопустимые выражения.

Он сослался на Решение ВС по делу № 87-ААД18-3ВС от 10 января, в котором подчеркивается, что жалобы, содержащие оскорбительные и иные недопустимые высказывания в адрес судей, унижающие их честь и достоинство, свидетельствуют о злоупотреблении заявителем правом.

Исходя из требований общеправового принципа недопустимости злоупотребления правом, жалоба, в которой приведены такие выражения, являются неприемлемыми, поданными с нарушением закона.

«В прессе высказывалась точка зрения о том, что такая позиция не основана на законе, поскольку в процессуальных кодексах отсутствует термин “злоупотребление правом”.

Однако с таким мнением согласиться нельзя», – считает председатель Совета судей.

Он отметил, что одной из обязанностей всех участников судебного процесса является добросовестное использование всех принадлежащих им процессуальных прав, и указал, что принцип процессуальной добросовестности закреплен в ГПК, АПК и КАС.

Злоупотребление процессуальным правом – это одна из форм нарушения принципа процессуальной добросовестности. «Именно поэтому обращения в суд, содержащие нецензурные или другие оскорбительные выражения, считаются поданными с нарушением процессуальных норм и рассмотрению не подлежат», – отметил Виктор Момотов.

Он указал, что в вопросах уважения к суду особое значение придается поведению судебных представителей, ведь именно они во многом формируют мнение о судебной системе.

По его мнению, особая роль адвокатов как посредников между судом и гражданским обществом предполагает, что они должны с повышенным вниманием относиться к формулировкам своих публичных комментариев, поддерживать авторитет суда, а не умалять его.

В этом контексте актуальна инициатива ВС РФ по профессионализации судебного представительства, которое должно привести к объединению судебных представителей в единую профессиональную корпорацию со своими этическими нормами и возможностью принимать меры в случае их нарушения.

Виктор Момотов указал, что на случай проявления неуважения со стороны участников судебного разбирательства законодательство предусматривает дифференцированные меры реагирования – от уголовной ответственности за оскорбление участников процесса до назначения в упрощенном порядке судебного штрафа. Кроме того, законодательство предусматривает возможность удаления участника процесса из зала суда после вынесения ему одного предупреждения.

«В целях дальнейшей дифференциации ответственности за неуважение к суду, проявленное в судебном заседании, а также для обеспечения широкого доступа к правосудию по инициативе Верховного Суда приняты законодательные изменения, позволяющие суду, не удаляя нарушителя из зала судебного заседания, ограничить ему время на выступление, а при грубых нарушениях – лишить слова. Это позволит более гибко подходить к случаям нарушения порядка поведения в суде», – отметил председатель Совета судей.

Также, по его мнению, в современных условиях важнейшим аспектом уважения к суду являются уважительные отношения между гражданским обществом и судом, в связи с чем необходимо озвучить такую категорию, как «скандализации правосудия».

Виктор Момотов указал, что появление этой категории связано с тем, что развитие традиционных средств массовой информации, а затем – интернета, привело к тому, что манипулирование общественным мнением нередко стало использоваться для давления на суд.

При этом часто используются не просто тенденциозные публикации, а попросту лживая информация.

Виктор Момотов отметил, что в России ответственность за «скандализацию правосудия» отсутствует, в результате чего судьи, скованные этическими нормами, оказываются практически беззащитными перед лицом лжи, распространяемой недобросовестными средствами массовой информации.

«Однако без уважения к суду невозможно обеспечить подлинную судейскую независимость. Отсутствие адекватного ответа на откровенное давление, оказываемое на правосудие, ведет к крайне негативным последствиям для правопорядка.

В связи с этим, очевидно, назрела необходимость поставить на общественное обсуждение вопрос введения ответственности за “скандализацию правосудия”.

Мы готовы подключиться к этой дискуссии, в том числе в рамках рассматриваемых сегодня законодательных инициатив, связанных с установлением административной ответственности за неуважение к институтам власти», – заключил Виктор Момотов.

Корр. «АГ»

Суд принял незаконное решение. Как мне его оштрафовать?

Вы часто рассказываете изумительные истории о том, как суды принимают незаконные решения и их потом отменяют.

А несет ли судья ответственность за свое решение? И можно ли его оштрафовать?

Денис К.

Верховный суд добавляет: судью нельзя наказывать и за допущенную судебную ошибку, из-за которой был принят неправильный судебный акт, — п. 2 ВС от 14.04.2016 № 13. То есть даже если судья принял решение, противоречащее закону, его все равно не накажут.

Но судья ответит, если нарушил сам процесс принятия решения. В некоторых случаях за такие нарушения можно потребовать денежную компенсацию. При этом деньги надо требовать не с судьи и не с суда, в котором он работает, а с государства. Давайте рассмотрим все подробнее.

Заявить о том, что судья принял заведомо незаконное решение, может любой Потерпевший, то есть тот, чьи права это решение нарушило. Для этого достаточно написать письмо в любой правоохранительный орган, занимающийся борьбой с коррупцией: в следственный комитет, прокуратуру или ФСБ.

За заведомо ложный донос тоже предусмотрена уголовная ответственность по ст. 306 УК РФ.

Заявление о такой компенсации можно подать в суд, прекративший уголовное дело, или в суд по месту жительства заявителя. Есть детальное разъяснение Верховного суда о получении компенсации.

Например, в 2017 году по решению суда москвича посадили под домашний арест: он не мог выходить из своего дома и пользоваться интернетом. Прошло 6 месяцев, и уголовное дело прекратили, признав мужчину невиновным. Он потребовал компенсировать 4 млн рублей морального вреда. Суд, правда, компенсировал только 50 тысяч.

Потребовать компенсации в Европейском суде можно не только по уголовным делам. Например, одному гражданину РФ запретили в течение 5 лет выезжать за границу, потому что до увольнения у него был доступ к государственной тайне. Мужчина безуспешно пытался обжаловать отказ в российских судах, а потом обратился в Европейский суд и отсудил у государства 5 тысяч евро.

Замечание — это самый легкий вид наказания. Если в течение года судья уже получал замечание или если за проступок замечания явно недостаточно, то выносят предупреждение.

Например, по правилам в ходе заседаний судья сначала должен предложить разрешить спор миром. Если он этого не сделает, вряд ли он получит замечание: это мелкое нарушение процесса. Все понимают, что оно почти наверняка не повлияет на исход дела.

Но вот если судья не вызвал ответчика в суд, то он однозначно нарушил его права. Судье Советского районного суда Брянска в 2018 году за такой проступок вынесли замечание.

Другой пример: судья Нижегородского районного суда получил предупреждение за частую отмену его определений о возврате исков.

А вот за то, что судья обращается к сторонам спора, используя нецензурную лексику, его могут и уволить — так случилось в 2018 году в Краснодаре. Еще одного судью уволили в 2017 году за то, что он не хотел передавать в вышестоящий суд жалобу на свое решение.

Решение о привлечении судьи к дисциплинарной ответственности принимает Квалификационная коллегия судей. Жаловаться надо в коллегию региона, где работает судья. Контакты нужной коллегии можно узнать на сайте Высшей квалификационной коллегии судей.

По делам, рассмотрение которых затянули мировые и районные суды, заявление о компенсации надо подавать в суд соответствующего субъекта. Он может называться областным, краевым и т. д. Если рассмотрение дела просрочил арбитражный суд, то надо обращаться в арбитраж округа: ч. 2 ст. 3 ФЗ № 68-ФЗ.

За судебную волокиту платит не судья, который ее допустил, а Министерство финансов: ч. 2 ст. 5 ФЗ № 68-ФЗ.

К примеру, в ноябре 2015 года один предприниматель из Москвы попытался через суд вернуть свое полиграфическое оборудование. Дело было несложным, но арбитражный суд рассматривал его больше года.

Все это время предприниматель не мог полноценно вести свой бизнес.

В сентябре 2017 года Истец выиграл дело, но на этом не остановился: в январе 2018 года он дополнительно взыскал с Министерства финансов 40 тысяч рублей за то, что суд долго рассматривал его Иск.

Расписать все подробности судебного процесса в одном ответе невозможно. У нас есть целая серия статей, которые помогут вам в суде:

Если у вас есть вопрос о личных финансах, правах и законах, здоровье или образовании, пишите. На самые интересные вопросы ответят эксперты журнала.