29 августа 2018

19 июля 2018 года вступил в силу 205-ФЗ, вносящий поправки в ст.46 УПК РФ. Что же изменилось?

Согласно ранее действовавшей редакции п. 1 ч. 4 ст. 46 УПК РФ подозреваемый имел право на получение копии постановления о возбуждении против него уголовного дела.

Сама формулировка с указанием «против него» трактовалась органами расследования таким образом, что по уголовныи делам, возбужденным не против подозреваемого копии постановлений о возбуждении дела не подозреваемому и его защитнику не выдавались.

Следует отметить, что уголовно-процессуальное законодательство не содержит деления уголовных дел на два вида: возбужденные против подозреваемого и возбужденные не против подозреваемого.

Избрав данную не совсем удачную формулировку, законодатель имел ввиду то, что подозреваемый вправе получить копию постановления о возбуждении уголовного дела, по которому данный подозреваемый и привлекается к уголовной отвественности. Но репрессивный уклон нашей следственной практики привёл к необоснованному ограничению прав подозреваемых.

Так, уголовные дела в зависимости от того, возбуждены ли они в отношении конкретного лица или без указания конкретного лица делятся на два соответствующих вида, причём второй вид дел принято назвать уголовными делами, возбужденными по факту; уголовные дела по факту совершения возбуждаются, как правило, когда у следствия есть достаточные основания полагать, что совершено преступление, но данных о совершившем его лице нет. Именно подобные дела, возбужденные без лица по факту совершения преступления, органы расследования отождествили с уголовными делами, возбужденными не против подозреваемого. И если по таким делам появлялся уже после возбуждения подозреваемый, ему и его защитнику зачастую отказывали в получении копии постановления о возбуждении уголовного дела. При этом было налицо нарушение прав участников процесса, так Закон не делает буквальных различий в правах подозреваемых в зависимости от того, когда и каким образом статус подозреваемого был получен. Таким образом, ранее подозреваемый имел право на получение копии постановления о возбуждении уголовного дела только в том случае, если дело возбуждалось в отношении него. Если же дело возбуждалось по факту совершения преступного деяния, подозреваемый, исходя из буквального толкования данной нормы, не мог рассчитывать на получение копии постановления следователя. И следственные органы действительно могли отказать в предоставлении документа лишь на этом основании.

Теперь нововведения устранили этот огрех: в новой редакции п. 1 части 4 ст.46 УПК РФ говорится, что подозреваемый вправе получать необходимые документы, а именно копию постановления о возбуждении уголовного дела.

Указание на то, что уголовное дело должно быть против подозреваемого, из закона убрали.

То есть, подозреваемый и его Защитник вправе получить процессуальное решение о возбуждении уголовного дела вне зависимости от того, как было возбуждено дело — в отношении подозреваемого лично или по факту совершения преступления в отношении неустановленного субъекта.

Правка, казалось бы, небольшая, но она существенно влияет на фактическую реализацию других прав подозреваемого по УПК РФ, а именно:

1. Право знать, в чем физлицо подозревается. Если субъект не знает сущность и причины подозрения, то и активно защищаться он не в состоянии.
2. Право возражать против сложившихся подозрений. В частности, не зная сути подозрений, субъект не может предоставлять весомых доказательств, отталкиваясь от обстоятельств дела, а также давать показания и объяснения.
3. Право на обжалование постановления о возбуждении уголовного дела. В постановлении указывается повод и основание для возбуждения дела, поэтому, не видя документа, подозреваемому довольно трудно составить жалобу правильно.

Поэтому с уверенностью можно сказать, что права подозреваемого по УПК РФ расширены, субъект получил больше возможностей для защиты, хоть это и произошло путём устранения из закона необоснованного ограничения. Отметим, что указанная поправка была внесена на рассмотрение еще в 2016 году.

Как еще расширялись права подозреваемых?

Уголовно-процессуальное законодательство держит курс на либерализацию в отношении подозреваемых — об этом свидетельствуют соответствующие правки, вносимые в УПК РФ. Так, 437-ФЗ от 30 декабря 2015 года внес изменения в ст.96 УПК РФ.

Согласно ей, подозреваемый получил право на один телефонный звонок родным и близким в течение 3 часов с момента его прибытия к следователю или в орган дознания.

В том же законе прописывается право лица на обязательное участие адвоката при составлении протокола задержания, если он принимает участие в процессе с момента фактического задержания субъекта.

22 марта 2018 года Конституционный Суд РФ указал, что подозреваемые могут помещаться под домашний арест только в том случае, если им угрожает реальный срок. Причем следователь обязан привести основания для избрания данной меры. Это разъяснение суда должно снизить количество граждан, помещенных под домашний арест незаконно.

Принят важный закон о зачете срока задержания и времени нахождения подозреваемого под стражей в срок наказания в зависимости от вида наказания, а также режима отбываниям наказания в виде лишения свободы.

Кроме того, в настоящее время готовится к принятию ряд других поправок либерального характера, например, о праве подозреваемого на дополнительного защитника, о запрете помещения под стражу некоторых лиц, подозреваемых в совершении экономических преступлений, о праве подозреваемого на свидание для назначения нового защитника по делу и т.д.

Эти и другие нововведения призваны обеспечить защиту бизнеса в целом и подозреваемых в частности, усложнить порядок привлечения предпринимателей к уголовной ответственности.

Чем может помочь уголовный адвокат?

На деле, к сожалению, права подозреваемых продолжают нарушаться органами следствия, причем чаще всего это происходит в процессе производства следственных действий. Граждане, никогда не сталкивавшиеся с уголовным процессом, могут этого просто не заметить, что в итоге может сыграть против них.

Чтобы этого не допустить, подозреваемому с самого начала взаимодействия со следственными органами необходимо заручиться поддержкой квалифицированного уголовного адвоката (тем более, что такое право закреплено в ст.46 УПК РФ). Его роль в деле переоценить невозможно:

1. Именно адвокат на основе имеющихся обстоятельств выстраивает эффективную линию защиты.
2. Правовед не допускает ущемления прав своего доверителя и обеспечивает их максимальную реализацию.
3. Адвокат пресекает незаконные действия сотрудников следственных органов.
4. Адвокат всеми законными способами добивается завершения пребывания своего доверителя в статусе подозреваемого и снятия всех ограничений, наложенных на субъект в связи с получением данного статуса. Например, лицо перестает считаться таковым при вынесении постановления о прекращении уголовного преследования.

Участие в деле квалифицированного защитника существенно повышает шансы подозреваемого на благоприятный исход дела. Поэтому гражданину отказываться от помощи адвоката не только неразумно, но и опасно, поскольку без отсутствия должной поддержки подозреваемый может легко перейти в разряд обвиняемого, а потом и подсудимого.

Как предотвратить рецидивы преступлений

Алексей Кошелев / ТАСС

Убийство девятилетней Елизаветы Киселевой по дороге в школу в Саратове потрясло Россию. Вслед за горожанами, желающими самосуда, политики заговорили об отмене моратория на смертную казнь. Заявления такого рода от политиков сложно расценивать иначе как популизм. Гораздо полезнее обсудить политические и организационные решения, которые могли бы предотвратить такие случаи.

Криминология пока не может предоставить бесспорных доказательств эффективности смертной казни как меры предотвращения тяжких насильственных преступлений. Тяжкие преступления – это в основном спонтанные события. Преступник не ведет себя в таких случаях рационально, а значит, он не успевает подумать о последствиях.

Помимо прочего смертная казнь – это дорогостоящий способ наказания. Сюда включается множество дополнительных издержек – в частности, затраты на оспаривание решения суда и иные процессуальные гарантии. Не стоит забывать, что даже при наличии возможности пересмотра дела мы не можем полностью исключить судебную ошибку.

Что касается рецидивной преступности (обвиняемый в убийстве девочки был судим), обзор исследований говорит, что строгие санкции не снижают риск повторных преступлений, который может даже увеличиваться при более строгих наказаниях, например тюремном сроке, в сравнении с менее строгими, например пробацией. Также уровень рецидивизма не снижается при увеличении сроков наказания.

Саратовские власти уже объявили о проверке безопасности школ и подходов к ним. Для этого предлагается создать специальные комиссии из представителей полиции и администрации школ. Почему этого не было сделано в рамках уже имеющегося взаимодействия полиции и работников образования в ходе работы тех же комиссий по делам несовершеннолетних и регулярных совместных рейдов?

Меры административного надзора за обвиняемым в убийстве девочки в данном случае также не имели особого успеха. Он имел непогашенную судимость, а это означает, что представители двух федеральных ведомств – ФСИН и МВД – должны были взаимодействовать с ним на регулярной основе.

Для контроля за освободившимися условно-досрочно (УДО) среди участковых уполномоченных полиции на уровне районного отдела полиции обычно выделяется специализированная позиция.

Работа состоит в том, чтобы заблаговременно связаться с представителями ФСИН по всем случаям УДО, помочь собрать материал о месте проживания бывшего осужденного и перспективах трудоустройства.

Представитель МВД, так же как представитель инспекции ФСИН, практически не занят повседневным контролем, а выполняет большой объем именно бумажной работы – оформляет дела, ведет переписку – и в лучшем случае встречается с бывшим осужденным раз в год.

Деятельный контроль за бывшими заключенными осуществляют обычные участковые «на земле». Они должны мониторить условия жизни тех, кто вышел по УДО, так же как и других поставленных на учет граждан, в ходе обходов по месту жительства.

В этом и есть смысл профилактической работы участкового – держать контакт с подучетными, вовремя выявлять проблемы. На практике же в подавляющем большинстве случаев это формальность: люди приходят в опорный пункт полиции отмечаться или просто звонят по телефону.

Сам участковый редко посещает место жительства контролируемого лица. Дело в том, что участковый завален другой работой, связанной с раскрытием преступлений или оформлением многочисленных постановлений об отказе в возбуждении уголовных дел либо какой-то иной бумажной отчетностью.

На действенные профилактические обходы подучетных времени у него не остается.

А в отношении некоторых групп людей участковый не сможет осуществить полноценный мониторинг, даже если будет посещать их исправно.

Так, люди, которые официально признаны медицинской системой психически нездоровыми и социально опасными, должны посещаться участковым не менее двух раз в год.

Специальной психологической или медицинской подготовки участковые не получают, и потому если и осуществляют проверки, то формально.

Комплексного подхода к реабилитации лиц, вышедших из мест лишения свободы, не имеют и социальные службы. После освобождения многие бывшие осужденные сталкиваются с проблемами отсутствия жилья и каких-либо сбережений.

Не существует системного учета потребностей освобождающихся граждан в социальной поддержке. В России отсутствует единая служба пробации, которая бы оказывала социальную поддержку осужденным.

Региональные ГУФСИН и УФСИН сотрудничают с центрами занятости, социальной адаптации и другими органами социальной поддержки, а также с НКО, но их ресурсов не хватает, чтобы помочь всем.

Для работы с бывшими осужденными есть две основные опции: пробация и реабилитационные программы. Реабилитация включает в себя лекции, групповую и индивидуальную психотерапию.

Пробация может включать в себя реабилитацию, но она также подразумевает наличие санкций – например, дополнительные штрафы, необходимость отмечаться, посещения инспектора.

Реабилитационные программы направлены на развитие чувства ответственности, навыков самоконтроля и прогнозирования последствий противоправного поведения, работу с наркотической и алкогольной зависимостью. В мировой практике существует множество техник такой работы: когнитивно-поведенческая терапия, моделирование, ролевые игры и т. д.

Обзор исследований показал, что реабилитационные программы ведут к уменьшению рецидивизма не меньше чем на 10%. В среднем такие программы сокращают уровень рецидивизма на 20%, что больше среднего эффекта от различных санкций, к которым относятся лишение свободы и УДО с сопровождением.

Такие программы дороги. Поэтому в первую очередь участвовать в них следует лицам с высокой вероятностью совершения нового преступления.

Помимо стабильно высокого и стабильно низкого существует динамический риск-фактор, который при определенных обстоятельствах может быть снижен.

К динамическим риск-факторам относятся наркотическая и алкогольная зависимость, так как людям, страдающим от этих заболеваний, можно помочь войти в ремиссию.

Предотвратили бы реабилитационные программы трагедию в Саратове? Даже развитым странам с системами пробации и широким выбором реабилитационных программ не удалось справиться с повторной преступностью. А спонтанная насильственная преступность, как убийство девочки, – это сложно прогнозируемое и неконтролируемое явление.

Применяемые сейчас меры профилактики рецидивной преступности в России работают слабо, а репрессивный подход – ужесточение наказания – не влияет на нее вовсе. Необходимо переосмыслять подход к профилактике.

Отрадно, что саратовские власти стремятся решить проблему через уменьшение рисков, связанных с городской средой. Нужно не забыть и про более сложные и комплексные решения по работе с бывшими заключенными.

Авторы — младший научный сотрудник и научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге

Существует ли риск того, что обвиняемый (подозреваемый) продолжит преступную деятельность?

Оценить, насколько велик риск того, что обвиняемый продолжит совершать преступления, так же как и риск бегства, достоверно невозможно, поскольку вероятность его наступления находится в будущем.

При оценке этого риска суд должен установить следующие обстоятельства:

1) имеется ли у обвиняемого неснятая и непогашенная судимость за совершение умышленного преступления. ЕСПЧ не признает само по себе наличие судимости в качестве основания нахождения лица под стражей (постановление от 17.10.2013 по делу «Сергей Васильев против Российской Федерации»);

2) судим ли обвиняемый в прошлом за совершение умышленных преступлений. В постановлении от 19.03.

2006 по делу «Любименко против Российской Федерации» ЕСПЧ указал, что краткое и неподробное упоминание прежних судимостей нельзя признавать достаточным для опасения, что заявитель продолжит заниматься преступной деятельностью.

Даже если предположить, что такое основание существовало, само по себе оно не может оправдать пятилетний срок содержания его под стражей;

3) имеются ли факты уголовного преследования обвиняемого в прошлом за совершение умышленных преступлений, повлекшие за собой прекращение уголовного преследования по нереабилитирующим основаниям (ввиду акта об амнистии, истечения сроков давности уголовного преследования и т. д.). В постановлении от 30.07.2009 по делу «Сергей Медведев против Российской Федерации» ЕСПЧ указал, что прошлые административные правонарушения заявителя не являются основанием его длительного содержания под стражей;

4) не пытался ли обвиняемый угрожать участникам уголовного судопроизводства, в том числе соучастникам преступления;

5) каково было предыдущее поведение обвиняемого (признает ли он вину полностью либо частично, идет ли на сотрудничество со следствием и т. д.);

6) какова тяжесть и характер инкриминируемого обвиняемому преступления.

В частности, является ли деяние оконченным либо неоконченным и каковы могут быть для обвиняемого последствия завершения неоконченного преступления; совершено ли обвиняемым преступление в отношении членов своей семьи при совместном проживании и т. д.

В постановлении от 24.01.2012 «Валерий Самойлов против России» ЕСПЧ указал, что согласованный или организованный характер преступной деятельности может иметь значение для оценки данного риска.

Суд должен убедиться в том, что обстоятельства дела, в частности прежняя деятельность и особенности личности обвиняемого, подтверждают реальность риска того, что он может продолжить совершать преступления. В этом случае содержание под стражей является адекватной мерой.

ПРИМЕР

Череповецкий городской суд Вологодской области 08.02.2016 отказал в заключении под стражу Н., подозреваемого в приобретении и хранении наркотиков (ч. 1 ст. 228 УК). Дознаватель обосновал свое ходатайство тем, что Н.

судим за тяжкие преступления, подозревается в совершении преступления небольшой тяжести в период условного осуждения, поэтому имеются основания полагать, что, оставаясь на свободе, Н. может продолжить заниматься преступной деятельностью и скрыться от дознания.

Однако суд указал, что Н. зарегистрирован в г.

 Череповце, имеет постоянное место жительства, его личность установлена, меру пресечения он не нарушал, от органов предварительного расследования он не скрывался и, таким образом, не имеется ни одного из обстоятельств, которое в соответствии с ч. 1 ст. 108 УПК служило бы основанием для заключения Н. под стражу.

Применение меры пресечения в виде заключения под стражу: правовые позиции Европейского Суда по правам человека и Конституционного Суда РФ

Конституционный Суд РФ в Постановлении №2-П от 05.02.

2007 года о применении Конвенции о защите прав человека и основных свобод сформулировал следующую правовую позицию: «Ратифицируя Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, Российская Федерация признала юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней /…/. Таким образом, как и Конвенция о защите прав человека и основных свобод, решения Европейского Суда по правам человека — в той части, в какой ими, исходя из общепризнанных принципов и норм международного права, дается толкование содержания закрепленных в Конвенции прав и свобод, включая право на доступ к суду и справедливое правосудие, – являются составной частью российской правовой системы, а потому должны учитываться федеральным законодателем при регулировании общественных отношений и правоприменительными органами при применении соответствующих норм права».

В свою очередь  Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении №21 от 27.06.2013 года однозначно указал: «правовые позиции Европейского Суда по правам человека /…/, которые содержатся в окончательных постановлениях Суда, принятых в отношении Российской Федерации, являются обязательными для судов.

С целью эффективной защиты прав и свобод человека судами учитываются правовые позиции Европейского Суда, изложенные в ставших окончательными постановлениях, которые приняты в отношении других государств — участников Конвенции.

При этом правовая позиция учитывается судом, если обстоятельства рассматриваемого им дела являются аналогичными обстоятельствам, ставшим предметом анализа и выводов Европейского Суда».

При рассмотрении вопроса об избрании или продлении меры пресечения в виде заключения под стражу следует, прежде всего, оценить доказанность разумно обоснованного подозрения, что лицо совершило преступление.

Наличие такого подозрения, согласно правовым позициям ЕСПЧ, является необходимым условием для избрания/продления меры пресечения в виде заключения под стражу.

Например, в постановлении по делу «Рохлина против России» ЕСПЧ отмечал, что «правовая квалификация обстоятельств дела /…/ осуществлялась следственными органами без судебного контроля над тем, подтверждают ли собранные по делу доказательства разумное подозрение в совершении заявителем преступления, обвинение в котором ему было предъявлено».

Наряду с необходимым условием – обоснованным подозрением – Европейский Суд сформулировал четыре приемлемые основания для избрания/продления меры пресечения в виде заключения под стражу:

• риск, что обвиняемый в случае освобождения не явится в суд;
• риск, что обвиняемый в случае освобождения воспрепятствует отправлению правосудия;
• риск, что обвиняемый в случае освобождения совершит новые преступления;
• риск, что обвиняемый в случае освобождения нарушит общественный порядок.

При этом именно «на национальных властях лежит обязанность установить существование конкретных фактов, которые могут стать основанием для продления срока содержания под стражей.

Перекладывание на задержанное лицо бремени  доказывания  этих  аргументов  равносильно отмене правила статьи 5 Конвенции» (§88 постановления «Мхитарян против России»). Например, констатируя нарушение ст.

5 Конвенции в деле «Рохлина против России» Европейский Суд «счел, что то обстоятельство, что власти Российской Федерации не привели конкретных причин, ссылаясь исключительно на тяжесть предъявленного обвинения, и переложили на обвиняемую бремя доказывания того, что у нее отсутствовала даже гипотетическая возможность скрыться от правосудия, продолжать осуществлять преступные действия или оказывать давление на свидетелей, означает, что основания продления срока содержания заявителя под стражей не могут считаться «достаточными»».

Ссылка на то, что обвиняемый может воспрепятствовать производству по делу, без указаний на какие-либо факторы, способные продемонстрировать обоснованность таких опасений, признаётся Европейский Судом недостаточной для обоснования избрания/продления заключения под стражу.

Так, в постановлении ЕСПЧ по делу «Калашников против России» сказано: «Что же касается … основания для продления срока содержания заявителя под стражей, которым руководствовался Магаданский городской суд, а именно – опасениями по поводу того, что в случае освобождения из-под стражи он будет препятствовать рассмотрению дела, то Суд отмечает, что /…/ Магаданский городской суд не привел в своем решении никаких фактических обстоятельств в подтверждение своих выводов».

Инкриминирование лицу преступления, суровость возможного наказания за совершение которого гипотетически может сподвигнуть подозреваемого/обвиняемого на уклонение от уголовной ответственности, не является само по себе достаточным для избрания/продления меры пресечения в виде заключения под стражу.

Так, констатируя нарушение ст.

5 ЕКПЧ в деле «Панченко против России», Европейский Суд указал, что «решения национальных судов не содержат причин, почему, несмотря на доводы, выдвинутые заявителем в обоснование своих ходатайств об освобождении из-под стражи, довод об опасности того, что заявитель скроется, оценен как более весомый».

Ниже приведено несколько ситуаций, бывших предметом рассмотрения Европейского Суда с точки зрения состоятельности аргументации, приведённой в постановлениях национальных судов об избрании/продлении меры пресечения в виде заключения под стражу.

Использование аргумента о том, что подозреваемый (обвиняемый) не имеет постоянного места жительства и работы. Европейский Суд неоднократно указывал, что «отсутствие постоянных места жительства или работы не может служить основанием для опасений, что заявитель скроется или совершит новое преступление».

Аналогично отношение Европейского Суда к ситуациям, а) когда у лица имеется несколько мест проживания; б) когда обвиняемый зарегистрирован в одном месте, а работает в другом (например, зарегистрирован в г.Брянске, а работает в г.Москве без регистрации); в) когда он не имеет регистрации по месту жительства.

Аргумент о предыдущих судимостях и привлечении к административной ответственности «имеет значение при оценке опасности того, что заявитель продолжит заниматься преступной деятельностью. /…/ Однако в числе других условий необходимо, чтобы эта опасность была достоверной и мера целесообразной с учетом обстоятельств дела и особенно — биографии и личности заинтересованного лица».

Не может учитываться в качестве аргумента для избрания/продления лицу меры пресечения в виде заключения под стражу ссылка на то, что другие соучастники по делу скрываются от следствия и суда, поскольку «поведение сообвиняемых не является фактором, определяющим риск того, что обвиняемый скроется, так как этот риск должен быть основан на личных обстоятельствах последнего».

Аргумент о наличии заграничного паспорта (а равно гражданства иностранного государства) может «являться существенным фактором при оценке риска того, что обвиняемый скроется.

Однако указанный риск не возникает лишь исключительно потому, что обвиняемый может или ему легко пересечь государственную границу: должна иметь место вся совокупность обстоятельств, таких как, в частности, отсутствие тесных связей со страной пребывания, что дает основания полагать, что последствия и опасность побега из страны покажутся обвиняемому менее тяжким испытанием по сравнению с продлением срока содержания его под стражей».

Использование в качестве аргумента сведений (в том числе, полученных оперативным путём) об оказании на свидетелей, потерпевших давления со стороны подозреваемого (обвиняемого).

Европейский Суд указал, что ничем не подкреплённых ссылок на такого рода сведения недостаточно: во-первых, правоохранительным органам следует, как минимум, провести проверку по факту оказания незаконного воздействия на свидетелей или потерпевших и представить её результаты суду; во-вторых, предоставить подозреваемому (обвиняемому) возможность оспорить эти сведения, например, путем допроса этих свидетелей, потерпевших. Европейский Суд указал, что не проявив тщательности в исследовании состоятельности аргумента, суд был не вправе его использовать в обосновании своего решения.

• Аргумент о том, что обвиняемого необходимо содержать под стражей, поскольку необходимо провести следственные действия с его участием, «не может оправдывать содержание под стражей, поскольку, как правило, необязательно содержать обвиняемого под стражей, чтобы проводить следственные действия» (§86 постановления «Миминошвили против России»).
• Аргумент о совершении преступления подозреваемым (обвиняемым) в группе лиц сам по себе недостаточен для оправдания длительных периодов содержания под стражей, его личные обстоятельства и поведение всегда должны приниматься во внимание.
• Неубедительным ЕСПЧ признаёт аргумент, представляющий собой лишь общую и абстрактную ссылку на «личность» подозреваемого (обвиняемого) без указания на конкретные личностные характеристики и их связь с возможностью скрыться от следствия и суда либо иным образом повлиять  на производство по делу.
• Кроме того, в постановлении по делу «Пелевин против России» ЕСПЧ напомнил свою правовую позицию, согласно которой по прошествии времени первоначальные основания для заключения под стражу становятся все менее значимыми, и что суды должны приводить иные относимые и достаточные основания, требующие продолжительного лишения свободы.
• Полный текст статьи размещён на сайте журнала «Уголовный процесс» в режиме платного доступа.

Подписка о невыезде. Уголовно-процессуальный Кодекс Российской Федерации

В процессе оформления подписки о невыезде Гражданин получает разъяснения от уполномоченного лица, касающиеся особенностей ограничений его личной свободы. В частности, субъекту запрещается покидать населенный пункт, в котором он проживает, без согласия судьи, дознавателя либо следователя.

Данное дополнение имеет существенное значение. В некоторых случаях у обвиняемого либо подозреваемого появляется неотложная необходимость съездить куда-либо на непродолжительный период (например, к тяжело заболевшему родственнику). В таких случаях вполне можно получить разрешение у уполномоченных лиц.

Даже если намерения скрываться от правосудия нет, не следует уезжать втайне от всех. Такое поведение чревато серьезными последствиями. Еще одно ограничение – это обязанность являться по вызову уполномоченного лица. предполагает нахождение лица в пределах досягаемости следственных или судебных органов.

При неисполнении предписаний предусматривается ответственность. Если у следователя, судьи либо дознавателя появятся подозрения в том, что человек хочет скрыться от правосудия, каким-либо образом воспрепятствовать расследованию, то избранная мера пресечения может быть изменена. Такое право установлено в ст.

110 Уголовно-процессуального кодекса. Для изменения меры пресечения выносится соответствующее постановление. В связи с тем, что рассматриваемый принудительный метод ограничения личной свободы считается самым мягким, то при неисполнении требований положение субъекта может стать только хуже.

Обычно в качестве наказания за нарушение подписки выступает заключение под стражу либо домашний арест. Если человеку удалось скрыться, но впоследствии он был обнаружен, могут применяться и более жесткие меры.

Когда применяется

Указанная Санкция применяется в следующих случаях:

1. Гражданин препятствует проведению расследования.
2. Существует риск уничтожения улик (косвенных или прямых – не имеет значение) или угроза жизни участников дела.
3. Продолжение совершения преступлений.

Применение такой санкции возможно в том случае, если нет дополнительного наказания в виде лишения свободы.

Гражданин, которому вменено такое наказание, обязан:

• спрашивать разрешения у следователя или дознавателя покинуть место пребывания или проживания. Должностное лицо вправе разрешить или запретить выехать подозреваемому за пределы населённого пункта в другой город.
• Являться строго в назначенное время, чтобы ответить на интересующие следователя или дознавателя вопросы.
• Всегда быть в том населённом пункте, в котором проживает, если по разрешению прокурора он не выехал за его пределы.

Применение такой санкции не только запрещает подозреваемому выезжать из города или другого населённого пункта, но и обязывает действовать по расписанию, сообщать, куда он поехал и зачем. Даже если он выезжает за пределы района города, в котором проживает. При этом следователь вправе проверить, на месте ли человек.

Запрет распространяется на всех граждан, не имеет значение, кто они по профессии – депутат или шахтёр. Сколько будет длиться запрет, обязательно обозначается в документе, который в обязательном порядке подписывает подозреваемый.

Подписка о невыезде – это условное наказание. Его условность обусловлена неуверенностью следователя или прокурора в том, что именно лицо, которое они подозревают, совершило противоправное деяние. Если этот человек представляет собой угрозу, то в отношении него применяется арест.

При назначении указанной санкции учитываются семейное положение гражданина, состояние здоровья, возраст, профессия и другие факторы.

https://youtube.com/watch?v=9U0VJXQf5KY%3Ffeature%3Doembed

Образец заполнения

Бланк документа утвержден приказом Департамента при ВС. В верхней части бумаги слева должен быть указан город, в котором составляется обязательство. В правом углу ставится дата оформления. Текст документа составляется от 1-го лица. В содержании подписки указывают Ф.И.О.

, телефон, по которому можно связаться с лицом, в отношении которого выбрана данная мера пресечения, его адрес.

После этого излагается стандартный текст о том, что субъект обязуется не изменять место проживания, не уезжать из населенного пункта до завершения следственных мероприятий либо до вступления судебного приговора в силу.

Далее указывается наименование города, номер статьи УК, по которой предусмотрен вменяемый В последнем абзаце следует предупреждение об ответственности за нарушение подписки о невыезде. Подписывает документ лицо, в отношении которого он составляется.

Отличительные черты

Меры пресечения обладают рядом признаков, позволяющих отграничить их от прочих принудительных методов. Как выше было сказано, применяться они могут к обвиняемому и в предусмотренных законом случаях к подозреваемому.

При этом прочие принудительные методы могут использоваться относительно довольно широкого круга субъектов (хозяину арестованного имущества, потерпевшему, свидетелю и так далее). Суть мер пресечения заключается в ограничении личной свободы лица на достаточно продолжительный период.

В некоторых случаях применяется и абсолютная изоляция от общества. Еще одним признаком, отличающим меры пресечения, выступает установление определенных целей их использования.

Статья 102. Подписка о невыезде и надлежащем поведении

Непричастность подозреваемого / обвиняемого к совершению преступления

Непричастность подозреваемого / обвиняемого к совершению преступления (см. п. 1 ч. 1 ст.

27 УПК РФ)[1] [2] как обстоятельство, исключающее уголовное преследование, имеет невысокий количественный уровень применения на этапах следственно-судебного производства.

Пики наибольшей активности правоприменителей в прекращении дел / производств по указанному основанию связаны с существенным обновлением уголовного и уголовно-процессуального законодательства.

О количестве лиц, в отношении которых уголовные дела / производства прекращены судами России в связи с непричастностью подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления (ранее — недоказанностью участия обвиняемого в совершении преступления), следователями, органами дознания [включая дела, прекращенные прокурорами, без повторно прекращенных, а также приостановленных но событию преступления], см. в гистограмме 9*/**.

Наиболее часто в судебном порядке вследствие непричастности подозреваемого / обвиняемого к совершению преступления (ранее — в силу недоказанности обвинения) прекращалось уголовное преследование в отношении лиц, привлекавшихся к уголовной ответственности по делам о преступлениях частного обвинения (за причинение легкого вреда здоровью человека, побои, клевету, оскорбление[3]), по делам о тайном хищении чужого имущества. Реже по этому основанию прекращалось преследование в отношении лиц, привлекавшихся к ответственности за незаконный оборот / использование наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов, оружия, его основных частей, боеприпасов, взрывчатых веществ, взрывных устройств, а также убийство, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, хулиганство, мошенничество, присвоение, растрату, грабеж, разбой, нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств**.

Гистограмма 9

Количество уголовных дел / производств, прекращенных соответствующими правоприменителями за непричастностью лица к совершению преступления (недоказанностью его участия в нем)

Таким образом, в период действия УК РФ, как правило, прекращалось уголовное преследование лиц в связи с фактами совершения умышленных преступных деяний. Притом почти ежегодно третья-четвертая часть [в 2008—2012 гг.

— пятая часть, в 2013 г. — девятая часть] этих деяний относилась к категориям тяжких и особо тяжких преступлений. Велика [в 2009—2012 гг.

— значительна] среди них доля лиц, имевших непогашенные (неснятые) судимости**.

Обобщая и анализируя количественные показатели судебной практики, не просто ответить на вопросы о том, насколько уголовное преследование в связи с совершением указанных деяний прекращено законно и справедливо; действительно ли в описательно-мотивировочных частях оправдательных приговоров согласно ст. 305 УПК РФ (ранее — ст. 314 УПК РСФСР) отражены основания оправдания подсудимых, доказательства, их подтверждающие, а также мотивы, по которым суд отверг доказательства, представленные стороной обвинения? Найти ответы на поставленные вопросы трудно в связи с тем, что Верховный Суд РФ обратил внимание правоприменителей на имевшие место случаи несоблюдения предусмотренного упомянутой статьей УПК РФ правила. В частности, Кемеровский областной суд признал, что Кулагин произвел два выстрела из пистолета «ТТ» в потерпевших Пучкова и Елистратова, пугая их, при этом ранил Лешихина, случайно оказавшегося рядом. Оправдывая Кулагина по обвинению в покушении на убийство двух лиц, совершенном общеонасным способом, но найму, суд указал, что его вина не доказана ни в ходе предварительного следствия, ни в судебном заседании; не установлено каких-либо доказательств, свидетельствующих об умысле на убийство1.

Вопреки законодательным установлениям п. 2 ч. 1 ст. 208 УПК РСФСР, зачастую уголовные дела прекращались в отношении не только обвиняемых, но и подозреваемых, и даже свидетелей.

Прекращение дел по данному основанию нередко сопровождалось изменением первоначальных показаний лицами, совершившими предусмотренные уголовным законом деяния (в настоящее время подобная практика наблюдается в связи с применением и п. 2 ч. 1 ст. 24, и п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ).

Однако причины изменения этими лицами показаний правоприменителями, как правило, не выяснялись (не объяснялись). Иногда в качестве таких причин подследственными назывались психическое и (или) физическое воздействие на них со стороны сотрудников правоохранительных органов.

Аналогичное воздействие отмечалось и при изменении показаний потерпевшими, что влекло прекращение уголовных дел за недоказанностью участия обвиняемых в совершении преступлений. В настоящее время в подобных ситуациях правоприменители порой прекращают уголовные дела (уголовное преследование) за отсутствием в деянии состава преступления, за непричастностью подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления[4] [5].

Пункт 2 ч. 1 ст. 208 УПК РСФСР можно было применить только в том случае, если исчерпаны все возможности для собирания дополнительных доказательств.

Тем не менее прекращение уголовных дел по данному основанию все же оставляло некоторые сомнения в том, что решения правоприменителей вполне обоснованы, а проведенная ими работа по сбору доказательств достаточна.

Эти сомнения усиливались, если а) следователь, возбудив уголовное дело по факту кражи и получив признательные показания подозреваемого, например, указывал: кроме О. никто не мог совершить данное преступление, однако достаточных доказательств для привлечения О. в качестве обвиняемого добыто не было1;

б) следователь, обнаружив и изъяв похищенное имущество (см. п. «а», «в» ч. 2 ст.

158 УК РФ), получив признательные показания подозреваемого в совершенном преступлении, прекратил уголовное дело за недоказанностью потому, что последний изменил свои показания и заявил о том, что данные вещи он взял у потерпевшего с его разрешения в качестве залога в обеспечение возврата долга[6] [7]; в) дознаватель в связи с причинением средней тяжести вреда здоровью потерпевшего и при определенном круге дающих показания по делу подозреваемых лиц резюмировал: установить вину или невиновность М. и Ф. не представилось возможным ввиду отсутствия свидетельских показаний и неопределенности заключения эксперта[8].

Следователи и дознаватели иногда занимали пассивную позицию в расследовании преступного поведения, не собирали в полной мере необходимые фактические данные для предъявления обвинения при реальной возможности сбора таковых.

Имели место случаи прекращения уголовных дел за отсутствием состава преступления, в то время как материалы дел свидетельствовали о недоказанности участия подследственных в совершении соответствующих преступлений.

Например, вряд ли только показаний свидетелей достаточно для обвинения лица в получении незаконного вознаграждения (взятки), если со времени совершения преступления до момента возбуждения уголовного дела прошло три года шесть месяцев (до момента прекращения уголовного дела — шесть лет семь месяцев), притом некоторые из свидетелей либо испытывали неприязнь к подследственному, либо умерли, либо покинули Российскую Федерацию[9]. Трудно вести речь о доказанности совершения лицом преступного деяния, предусмотренного ст. 116 УК РФ, если потерпевшие отказались от прохождения судебно-медицинского освидетельствования[10].

Если государственный обвинитель в предварительном слушании изменил обвинение в совершении преступления, преследуемого в публичном порядке, на обвинение в преступлении, преследуемом в частном порядке, судье следует принять меры к вызову потерпевшего в судебное заседание для выяснения вопроса о том, желает ли он привлекать обвиняемого к уголовной ответственности. В зависимости от мнения потерпевшего судье надлежит принять решение о прекращении уголовного дела в соответствии с п. 5 ч. 1 ст. 24 УПК РФ или о направлении его по подсудности мировому судье в соответствии с ч. 5 ст. 236 УПК РФ1.

Применение и. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ требует установления [доказывания] непричастности подозреваемого или обвиняемого к совершению соответствующего преступления. Между тем законодательство (см. ч. 1 ст. 239, ч. 7 ст. 246, и. 2 ст.

254 УПК РФ) и судебная практика[11] [12] недостаточно обоснованно допускают возможность прекращения уголовного преследования по данному основанию, если государственный обвинитель отказался от обвинения в отношении лица, вина которого в совершении соответствующего преступления не доказана.

В практике Верховного Суда РФ имели место и другие решения. Так, в судебном заседании государственный обвинитель полностью отказался от обвинения Белькова, Богданова и Королёва в квалифицированном убийстве [по п. «з», «н» ст. 102 УК РСФСР], уголовное преследование просил прекратить на основании п. 1 ч. 1 ст.

27 УПК РФ за непричастностью их к совершению преступления. Однако Судебная коллегия Верховного Суда РФ указала, что в отличие от оснований прекращения дела, предусмотренных ст. 24 и 27 УПК РФ, на которые указывается в п. 1 ст.

254 УПК РФ, пункт второй этой же статьи предусматривает отказ обвинителя от обвинения в качестве самостоятельного основания для прекращения уголовного дела. Таким образом, дело должно быть прекращено именно в связи с отказом обвинителя от обвинения, а ссылка в судебном решении на п. 1 ч. 1 ст.

27 УПК РФ как на еще одно из оснований прекращения дела не нужна и подлежит исключению из судебного решения, тем более что прекращение уголовного дела в соответствии с ч. 3 ст. 24 УПК РФ влечет за собой одновременно и прекращение уголовного преследования[13].

Правда, сам по себе отказ государственного обвинителя от обвинения в суде, причем безотносительно к позиции потерпевшего (и подсудимого), вызывает недоумение и некоторые сомнения в целесообразности возведения его в ранг самостоятельного основания прекращения уголовного дела[14].

Как приговор потерпевшему звучат указания Президиума и Судебной коллегии Верховного Суда РФ о том, что если обвинитель в судебном заседании отказался от обвинения, то вне зависимости от законности, обоснованности и мотивов отказа суд обязан его принять, что эго автоматически влечет за собой прекращение дела, поскольку сам суд осуществлять уголовное преследование не вправе, а мнение потерпевших относительно позиции обвинителя в указанной ситуации правового значения не имеет[15].

Вместе с тем Конституционный Суд РФ признал не противоречащими Конституции России взаимосвязанные положения ч. 7, 8 ст. 246 и п. 2 ст.

254 УПК РФ, поскольку полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения, повлекший прекращение уголовного дела, равно как и изменение государственным обвинителем обвинения в сторону смягчения должны быть мотивированы со ссылкой на предусмотренные законом основания.

По мнению Конституционного Суда РФ, вынесение судом решения, обусловленного соответствующей позицией государственного обвинителя, допустимо лишь по завершении исследования значимых для этого материалов дела и заслушивания мнений участников судебного заседания со стороны обвинения и защиты, а законность, обоснованность и справедливость такого решения возможно проверить в вышестоящем суде1. Тем не менее отказ государственного обвинителя от обвинения далеко не всегда достаточно аргументирован.

Не может свидетельствовать о непричастности обвиняемого [или подозреваемого] к совершению преступления вывод о сомнительности доказательств его вины в содеянном[16] [17].

Уголовное преследование в отношении обвиняемых, вина которых не доказана, следует прекращать за отсутствием в их поведении состава преступления. В частности, постановление областного суда о прекращении уголовного дела в соответствии со ст.

246, 254 УПК РФ за недоказанностью вины обвинявшихся отменено Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ, поскольку в настоящее время ни ст. 24, ни ст. 27 УПК РФ не предусматривают такого основания[18].

Между тем в формах статистической отчетности судов России до 2005 г. рассчитывались реабилитирующие основания прекращения уголовных дел по показателю «Недоказанность обвинения».

Применение п. 1 ч. 1 ст.

27 УПК РФ порой обусловлено изменением первоначальных показаний лицами, совершившими предусмотренные уголовным законом деяния, а также упущениями правоприменителей а) в их деятельности по сбору доказательств, б) в принятии ими решений в силу конкуренции между указанными основаниями прекращения уголовного дела / преследования и отсутствием состава преступления.

Прекращение в судебном порядке дел по рассмотренным основаниям влечет вынесение оправдательных приговоров, в описательно-мотивировочных частях которых, несомненно, должны быть изложены основания оправдания подсудимых и доказательства, их подтверждающие, а также мотивы, по которым суд отверг доказательства, представленные стороной обвинения. Отказ обвинителя от обвинения, вызвавший прекращение уголовного дела вследствие непричастности лица к совершению преступления, также должен быть достаточно убедительно мотивирован.

Согласно ч. 2 ст. 306 УПК РФ при постановлении оправдательного приговора или вынесении постановления (определения) о прекращении уголовного дела по основаниям, предусмотренным п. 1 ч. 1 ст. 24 УПК РФ и и. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ, суд отказывает в удовлетворении гражданского иска[19].

Представляется, что недостижение лицом возраста для привлечения к уголовной ответственности или непричастность подозреваемого / обвиняемого к совершению преступления свидетельствуют об отсутствии признаков определенного состава преступления.

Наличие данных обстоятельств прекращения уголовного преследования / дела в УПК РФ и отсутствие их отражения в уголовном законодательстве позволяют прийти к выводу о необходимости корректировки ст. 14 УК РФ. Данную статью следовало бы дополнить ч.

21, содержащей правило о том, что недостижение лицом возраста для привлечения к уголовной ответственности и непричастность лица к совершенному преступлению указывают на невозможность привлечения данного лица к уголовной ответственности за отсутствием состава преступления.