Прения сторон являются одним из важнейших элементов судебного разбирательства уголовного дела. Судебные прения – одна из частей судебного заседания, где стороны наиболее активно реализуют свое право на отстаивание собственной позиции по уголовному делу.

Прения сторон состоят из речей обвинителя и защитника… Судебные прения есть состязание сторон в споре. Участие защитника в судебных прениях должно оказывать существенное влияние на формирование убеждений судей и присяжных заседателей при оценке судом всех обстоятельств дела.

На этом этапе подытоживается вся напряженная, кропотливая работа, проведенная на предыдущих стадиях.

Тема настоящей статьи – участие адвоката-защитника в прениях сторон по уголовному делу.

Прения сторон

Прения сторон являются одним из важнейших элементов судебного разбирательства уголовного дела. «Судебные прения – одна из частей судебного заседания, где стороны наиболее активно реализуют свое право на отстаивание собственной позиции по уголовному делу. Прения сторон состоят из речей обвинителя и защитника… Судебные прения есть состязание сторон в споре»[1].

Участие защитника в судебных прениях должно оказывать существенное влияние на формирование убеждений судей и присяжных заседателей при оценке судом всех обстоятельств дела. На этом этапе подытоживается вся напряженная, кропотливая работа, проведенная на предыдущих стадиях.

Участие в судебных прениях дает защитнику возможность подвергнуть развернутой критике версию обвинения и изложить суду все доводы в пользу подсудимого.

При этом, не боясь затрагивать острые вопросы, защитнику необходимо помнить, что ценность критики в ее правдивости, в общественной значимости поднимаемых вопросов.

Как и вся судебная деятельность защитника, участие в прениях имеет целью убедить судей в правильности позиции защитника, склонить их к благоприятному для подсудимого решению.

Участие в судебных прениях — важное право сторон и предпосылка постановления правосудного приговора.

Защитительная речь адвоката

Адвокат, выступающий в прениях, произносит речь, называемую «защитительная речь». Это вид судебной речи. По определению Т.Л. Живулиной и С.В. Травина «судебная речь — это публичное выступление, которое представляет собой изложение выводов оратора по конкретному делу и его возражения оппоненту» [2].

В каждом отдельном случае содержание речи адвоката определяется конкретными задачами защиты по делу, которые, в свою очередь, обусловлены характером преступления и другими особенностями дела, а также собранными доказательствами. Но независимо от обстоятельств дела каждая речь защитника включает в себя определенные составные части такие как:

• позиция по делу;
• вступление;
• анализ и оценка доказательств;
• данные, характеризующие личность подсудимого;
• анализ причин, способствовавших совершению преступления;
• вопросы, связанные с применением наказания или освобождения от него;
• вопросы, связанные с разрешением гражданского иска
• заключение.

В защитительной речи внимание суда обращается, прежде всего, на обстоятельства, оправдывающие, исключающие или смягчающие ответственность подсудимого. Но при этом адвокат должен также подвергнуть критическому разбору доводы и доказательства, на которые ссылается обвинение. Свою речь Защитник строит так, чтобы полемика не перерастала в личные выпады против процессуального противника.

  Обязательное участие защитника уголовном процессе

• Тщательно подготовленная и искусно произнесенная защитительная речь имеет большое общественное значение.
• Если обвинение необоснованно, оно подвергается защитником критике, в которой показывается и общественная опасность уголовного преследования за недоказанное преступление.
• Если же защитник обвинение не оспаривает, то его дополнения к тому, что сказал или забыл сказать об опасности преступления обвинитель, будут не чем иным, как нарушением обязанностей по защите, переходом на позицию обвинения.

Рассматривая вопрос о пределах доказывания участников судебных прений, нельзя не остановиться на случае отказа прокурора от обвинения. При отказе прокурора от поддержания обвинения задача защитника упрощается.

Не смотря на то, что такой отказ для суда обязателен м влечет за собой прекращение уголовного дела или уголовного преследования полностью или в соответствующей его части (часть 7 статьи 246 УПК РФ), защитник должен не просто присоединиться к прокурору, а произнести развернутую защитительную речь и обстоятельно разобрать в ней все доводы и доказательства. При этом защитник может изложить в пользу подсудимого то, чего не сказал отказавшийся от обвинения Прокурор. Они могут расходиться в мотивах и основаниях, по которым должен быть вынесен оправдательный приговор. Эти расхождения защитнику необходимо осветить и свой вывод аргументировать в речи.

Процессуальная позиция и содержание защитительной речи предопределены процессуальной функцией защитника. Защитник нужен в процессе для защиты. Поэтому приходится решительно возражать против речи, в которой защитник просит вынести более мягкий обвинительный приговор, в то время как Подсудимый виновным себя не считает.

В судебной практике встречаются случаи, когда подсудимый перед судебными прениями отказывается от защитника по мотиву несогласия с его позицией.

Такие явления не содействуют осуществлению правосудия, а поэтому нельзя ограничиться констатацией того, что в этом случае подсудимый сам вправе произнести защитительную речь в судебных прениях.

Подсудимый отказывается от защитника, потому что еще в судебном следствии выявилось его нежелание или неспособность вести защиту. Это не добровольный, а вынужденный отказ от защитника, и при такой ситуации необходимо обеспечить его замену.

Произнесение полноценной защитительной речи (особенно по сложному делу) требует тщательной подготовки. Суд обязан удовлетворить ходатайство защитника о предоставлении времени, необходимого для подготовки речи.

Как отмечалось выше, защитник выступает в судебных прениях после государственного или частного обвинителей, гражданского истца, гражданского ответчика или их представителей.

Такой порядок прений благоприятствует установлению истины и обеспечению права на защиту.

Отступление от вытекающего из уголовно-процессуального закона порядка судебных прений является нарушением права обвиняемого на защиту.

По делам, в которых участвует несколько защитников, они сами должны обсудить очередность произнесения защитительных речей и в письменной форме представить суду свое предложение. Обсуждая данный вопрос, необходимо стремиться к тому, чтобы выступления защитников представляли собой стройное изложение защитительных доводов, а не нагромождение случайно следующих друг за другом речей.

При противоречивых интересах подсудимых каждый из них обязательно обеспечивается защитником. Поскольку в таких ситуациях не исключена дискуссия между защитниками, сначала должны выступать те из них, которые могут опровергнуть необоснованные утверждения других подсудимых.

При таком порядке создаются наилучшие условия для защиты последних, их защитники получают возможность оспаривать не только доводы обвинителей, но и других защитников. Если этот порядок не нарушается в предложениях защитников о последовательности их выступлений в прениях, он должен быть принят судом.

В том случае, когда защитники предлагают отступить от такого порядка или не пришли к соглашению, последовательность произнесения защитительных речей определяется судом.

Адвокату очень важно придерживаться строгих рамок делового спора, стремиться ограничить защиту тем минимумом, который действительно необходим для опровержения обвинения или смягчения ответственности подзащитного.

Не имея достаточных оснований, защитник не вправе перекладывать вину подзащитного на других лиц или, приуменьшать ее за счет отягчения вины последних. Тем более, недопустимо ухудшать положение других лиц, когда этого не требуют интересы подзащитного.

Конечно же, в своей защитительной речи адвокат не может оставить без возражения необоснованные утверждения о подзащитном со стороны других обвиняемых или их защитников. Однако он призван защищать, а не обвинять кого-либо и не должен выполнять не свойственные ему функции.

Поэтому мы полностью согласны с мнением Т.Л. Живулиной и С.В. Травина, которые считают, что защитник должен быть предельно тактичным и сдержанным в отношении тех обвиняемых, против которых направлена его аргументация.

Недопустимо ухудшать положение других лиц, когда это не вызывается крайней необходимостью [3].

В связи с этим уместно сослаться на пример, приведенный вышеуказанными авторами.

«В одном из процессов, — рассказывают они, — адвокаты, представлявшие интересы подсудимых, позиции которых противоречили друг другу, так разошлись в пылу красноречия и желания постоять за интересы своих подзащитных, что взяли на себя роль прокурора и в прениях указывали даже на те обстоятельства, которые не упоминались представителем обвинения. Воспользовавшись правом реплики, последний сказал, обращаясь к суду: «Уважаемый суд! Не только я, но и представители защиты убедительно доказали Вам, что лица, находящиеся на скамье подсудимых, виновны» [4].

  Приглашение, назначение и замена защитника

Обвиняемые могут оговаривать друг друга, но борьба между ними не должна, влечь такой же борьбы между их защитниками. Отношения между адвокатами, защищающими обвиняемых с противоречивыми интересами, должны отличаться сдержанностью и уважением к товарищу по защите, что воспринимается как проявление скромности, которая всегда украшает оратора и порождает к нему доверие.

Поскольку разобщенность между защитниками ослабляет защиту, защитники, если материалы дела позволяют, должны стремиться к единству и координации усилий по защите.

Защита в процессе с несколькими подсудимыми — это не обособленные выступления отдельных защитников, а целеустремленная коллективная деятельность всех представителей защиты.

Противоречивые интересы подсудимых не исключают солидарности защитников в отстаивании положений, относящихся к защите всех или ряда подсудимых. Это касается не только защитительных речей, но и заявлений и ходатайств.

Например, ходатайство одного защитника может иметь важное значение для всего дела, и тогда оно в той или иной мере касается всех участников процесса, В таком случае несколько защитников могут поддержать ходатайство, хотя не к каждому из их подзащитных заявленное ходатайство имеет непосредственное отношение.

Суд не может ограничивать продолжительность судебных прений. Очень важно и то, что суд не должен допускать ограничений участникам судебных прений при изложении ими доводов по существу обвинения.

Однако председательствующий вправе останавливать участвующих в прениях лиц, если они касаются обстоятельств, не имеющих отношения к рассматриваемому уголовному делу, а также доказательств, признанных недопустимыми (часть 5 статьи 292 УПК РФ)

Вместе с тем, в защитительная речь адвоката нередко связана с высказываниями по разнообразным вопросам, не имеющим, казалось бы, прямого отношения к рассматриваемому делу, но, в сущности, тесно связанным с ним.

В данном случае, если председательствующий спешит остановить всякое общее рассуждение защитника, как не имеющее отношения к делу, защитник вправе заявить свои возражения и просить о занесении их в протокол судебного заседания (часть 3 статьи 243 УПК РФ).

Но чем большая свобода действий предоставляется адвокату, тем обдуманнее он должен пользоваться ею.

Последнее слово подсудимого отличается от его объяснений в ходе судебного следствия. Вместе с тем последнее слово входит в состав защиты, является ее продолжением. Поэтому защитник должен посоветовать подсудимому, что и как сказать в последнем слове.

Литература

1. Володина Л.М., Сидорова Н.В. Уголовный процесс. Учебно-методический комплекс.- Тюмень: Издательство ТюмГУ, 2002. С. 358.
2. См.: Защита по уголовному делу: Пособие для адвокатов. Под ред. Е.Ю. Львовой. – М.: Юристъ, 2000. С.110.
3. См.: Там же. С. 114.
4. См.: Там же. С. 114.

Образец защитительной речи адвоката по ст. 139 УК РФ

РЕЧЬ ЗАЩИТНИКА

Уважаемый суд, представитель государственного обвинения, присутствующие!

Закончено рассмотрение апелляционной жалобы на решение суда 1-й инстанции в отношении Ф. в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 139 УК РФ — неза-конном проникновении в жилище потерпевших В.А и В.Н. (расположенного по адресу: совершенном против воли проживающих в нем лиц с применением насилия или с угрозой его применения).

В судебном заседании изучены показания потерпевших, свидетелей, подсудимого, письменные материалы настоящего уголовного дела.

Согласно требованиям ст.

73 УПК РФ, при производстве по уголовному делу подлежат доказыванию такие обстоятельства, как «…событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления, виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы… обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания…», т.е., фактически установление истины по уголовному делу. Обязанность установления истины по уголовному делу лежит на лице, осуществляющем предварительное расследование, а установить истину значит установить картину происшедшего события, максимально приближенную к объективной истине, что возможно лишь при полном, беспристрастном и всестороннем исследовании всех обстоятельств, имеющих значение для дела. значение для дела. Только тогда возможен правильный вывод о случившемся событии, правильное процессуальное решение.

Принципы всесторонности, полноты и объективности предварительного расследования содержатся в содержании таких норм уголовно-процессуального закона, как ч. 4 ст. 152 УПК РФ — об обеспечении полноты и объективности предварительного следствия, в ч. 2 ст.

154 УПК РФ — о всесторонности и объективности предварительного расследования и разрешения уголовного дела, а в ч. 6 ст. 340 УПК РФ- о нарушении принципа объективности и беспристрастности, что позволяет судить о том, что требованиями этих норм является достижение истины по делу.

Тем самым УПК РФ обязывает лиц, осуществляющих предварительное расследование, обеспечить всесторонность, полноту и объективность его производства.

Исходя из смысла вышеизложенного, можно ли утверждать, что полно, беспристрастно и всесторонне исследованы все обстоятельства, имеющие значение для дела, изучены ли и доказаны все обстоятельства, имеющие значение для настоящего уголовного дела? Являются ли данные материалы категорическими и безоговорочными основаниями для признания моего подзащитного виновным в совершении инкриминируемого ему деяния? Устранены ли в порядке, установленном УПК РФ, все сомнения в его виновности?

Считаю, что вина моего подзащитного в совершении инкриминируемого преступления материалами дела однозначно не доказана, в материалах дела отсутствуют категорические основания для убедительного вынесения обвинительного приговора моему подзащитному Ф. по ч. 2 ст. 139 УК РФ, а имеющиеся в материалах дела противоречия, ставящие под сомнение совершение моим подзащитным инкриминируемых ему преступлений не устранены в установленном законом порядке.

 — По мнению защиты, предварительное расследование по настоящему уголовному делу проведено формально, необъективно, более того, предвзято по отношению к моему подзащитному, а в его ходе были допущены грубые нарушения уголовно-процессуального законодательства, которые повлияли на полноту, всесторонность, объективность расследования по делу и тем самым привели к нарушению права на защиту и к лишению, стеснению иных гарантированных законом прав моего подзащитного. Не подлежит сомнению, что органы предварительного следствия, исследуя обстоятельства, подлежащие доказыванию, анализируя их и принимая решение о привлечении моего подзащитного к уголовной ответственности, изначально, не допуская и мысли о невиновности моего подзащитного, объективности его версии об отсутствии умысла на незаконное проникновение в жилище, но apriori приняли за истину показания потерпевших. Естественно, что и все предварительное расследование настоящего уголовного дела заключалось не в установлении действительно истины по делу, но свелось к попыткам изыскать доказательства вины моего подзащитного в совершении инкриминируемого ему преступления, т.е. велось односторонне, необъективно, формально и не в полном объеме.

Образец (скачать пример): Речь защитника об оправдании подсудимого по ст. 159 УК РФ

УВАЖАЕМЫЙ СУД!

Пришла пора подвести итог судебному разбирательству по уголовному делу, которое я, к сожалению, не могу назвать ни объективным, ни беспристрастным, ни справедливым. Все происходившее в рамках настоящего уголовного дела, нельзя оценивать иначе, чем провокацию, призванную оправдать само существование секретной службы её спланировавшей, и придавшей ей видимость борьбы с преступностью.

Я убежден, что в действиях подсудимого отсутствует элемент обмана, что не позволяет квалифицировать их как мошенничество. Ж. с самого начала общения с Г. прекрасно знал, что он действует самостоятельно, и оказывает ему вполне легальные консалтинговые Услуги. В обвинительном заключении отсутствуют упоминания о взаимодействии подсудимого с другими, даже «не установленными» лицами.

Однако давайте обратимся к фактам, которые состоят в следующем: Успешный бизнесмен, безосновательно называемый потерпевшим, имея солидный опыт приобретения муниципального имущества, и целый штат сотрудников, в т.ч.

юристов, вопреки здравому смыслу, лично и неоднократно приходит в КУМИ, разговаривает со всеми сотрудниками и посетителями, делится планами, задает вопросы, пишет письма, оставляет свои номера телефонов, т.е.

просто «отирается» в учреждении, а на самом деле работает «живцом», приманкой, выискивая жертву.

И жертва нашлась, на эту роль, за неимением лучшего, был утвержден нынешний подсудимый Г., который просто оказался в ненужное время, в ненужном месте.            Ищущий работу Г., и общительный бизнесмен Ж., просто не могли не встретиться, и они встретились, и начали общаться. Ж.

с ходу продиктовал номер своего телефона и явно дал понять, что заинтересован в любой «помощи» в приобретении муниципального имущества, и будет очень «благодарен» любому помощнику, причем слово «помощь», как впрочем и «благодарность», нужно взять в кавычки, т.к.

вся Процедура продажи муниципального имущества достаточно ясна и прозрачна, и у Ж. уже был солидный опыт участия в торгах.

Видя перед собой столь заинтересованного и благодарного слушателя, который с первой встречи, сам предлагал вознаграждение за содействие, Г. решил, что это его шанс заработать, именно заработать, а не украсть, не присвоить, и не отобрать.

Наведя справки о продаваемых объектах муниципального имущества, причем из совершенно открытых источников, Г. позвонил Ж., предложил встретиться, и обсудить возможности сотрудничества.

Ж. сразу же согласился, и назначил встречу, а сам немедленно (а может быть и загодя) побежал в ФСБ писать заявление о предполагаемом вымогательстве, хотя к тому времени разговора о деньгах даже еще не было, а заодно получать микрофон, диктофон, или что-то еще из разряда шпионской техники, чтобы записывать разговоры с Г.

Вполне возможно, что на самом деле все было не совсем так, или совсем не так. Я вполне допускаю, что Ж. всегда носит с собой специальную аппаратуру, и ему не было нужды даже приходить в ФСБ, т.к.

он вполне мог уже давно негласно сотрудничать с ФСБ на постоянной основе. Ни подтвердить, ни опровергнуть это предположение невозможно, т.к. все покрыто завесой государственной тайны.

Тем не менее, эта версия не лучше и не хуже любой другой, но она лучше всего объясняет очень странное поведение псевдопотерпевшего.

Как иначе можно понять поведение человека, который сам дал свой телефон Г., сам назначил встречу, никаких угроз или требований от него не получил, но первым делом побежал писать заявление и обвешиваться микрофонами, для того, чтобы, цитирую: «Чтобы исключить Обман и не понести материальный ущерб» (протокол с/з от 11.01.2010 г.).

Странная логика – еще ничего не зная об условиях сотрудничества с Г., Ж.был абсолютно уверен в том, что его собираются обмануть и причинить материальный ущерб.

Все дальнейшее поведение Ж., еще более странно и нелогично, т.к. используемые им средства, абсолютно не согласуются с целями, которые он якобы желает достигнуть:

Чтобы не дать себя обмануть, Ж., после снятия с торгов помещения по ул. В-кой, вместо того, чтобы просто прекратить общение с Г., самолично передал ему целый список других объектов, которые Ж. якобы желает приобрести, и предлагает заплатить заранее, т.е. просто из кожи вон старается всучить деньги Г.. Очень странный способ не дать себя обмануть, и не понести материальный ущерб!

Однако, полгода как безработный Г., все же от денег отказывается, и наживку не заглатывает, чем видимо сильно огорчает и самого Ж., и его кураторов, а вместо этого тоже из кожи вон лезет: пытается рассказывать Ж.

об общих тенденциях на рынке недвижимости, учит тонкостям участия в аукционах, показывает ворох газет, распечатки с официального сайта КУМИ, выдает свои аналитические заключения и дает вполне разумные советы. Ничего этого Ж.

не нужно, он методично задает провокационные вопросы, интересуется покровителями, просит помочь приобрести все новые и новые объекты, снова и снова предлагает деньги – за что? Тоже видимо, чтобы уменьшить риск обмана.

После аукциона по продаже помещения по бульвару С-лей, 1, в котором принимал участие компаньон Ж – К-в, который и купил помещение, Ж. сам назначает встречу Г., готовит деньги, которые вообще мог не платить, понимая, что ему за это ничего не будет, буквально всучивает купюры Г.

При этом, сам он, прекрасно понимает, что его деньги никуда не денутся: все купюры переписаны и отксерокопированы, сотрудники ФСБ окружают его машину буквально со всех сторон, в машине установлена видеокамера, съемка ведется с нескольких точек – жертве попросту некуда деваться.

Для надежности, Ж., ведя деловой разговор с Г. не забывает подавать и сигналы группе захвата: трижды нажимает на педаль тормоза, когда Г. выходит из машины до окончания встречи, т.е.

подает сигнал «не трогать!», и один раз, когда деньги уже у подсудимого, значит – «все, можно брать!».

И Г. «взяли», причем захват Г. провели по всем правилам оперативной науки: так, как будто поймали иностранного шпиона, или вооруженного до зубов бандита, а не как обыкновенного безработного, предлагавшего свои обыкновенные услуги обыкновенному коммерсанту. Деньги, всученные Ж., сразу же забрали, машину обыскали, все бумаги, и даже газеты отобрали, доставили в ФСБ и допросили. Без адвоката.

Всё. На этом факты заканчиваются, т.к. больше Г. ничего не делал, не мог сделать, да и не собирался делать.

          Достаточно ли этих фактов для того, чтобы признать Гладкова виновным в покушении на мошенничество в крупном размере? Я считаю – нет!

Всё обвинение построено на недопустимых доказательствах, т.к. все аудио и видео записи, имеющиеся в уголовном деле, являются лишь набором произвольно выхваченных из общего контекста фрагментов разговоров, подобранных исключительно для того, чтобы создать видимость того, что подсудимый обманывал потерпевшего.

При этом, объективные свойства всех аудио и видеозаписей имеют явные несоответствия событиям, якобы на них запечатленным, а так же имеют не менее явные признаки редактирования, монтажа и компилирования, которые признают даже сами сотрудники ФСБ. Более того, допрошенные в судебном заседании сотрудники ФСБ Т., Ш. и Р.

единодушно подтвердили, что все приобщенные к материалам уголовного дела носители информации являются вторичными, при этом, первичные носители (т.е.

собственно вещдоки) являются секретными и недоступными, на диски, приобщенные к материалам дела, выборочно перенесена только часть записей, записи подвергались редактированию, компиляции и монтажу, и все это осуществлялось секретными сотрудниками, без участия понятых.

При таких вопиющих нарушениях УПК, я даже удивлен, что к материалам дела не приобщили какую-нибудь запись, из которой следовало бы, что Г. сотрудничал сразу со всеми разведками мира и готовил государственный переворот.  Используя секретную технику ФСБ, это вполне можно было сделать. Однако поскромничали. Видимо, все же понимали, что Г., ну никак не тянет на «Джеймса Бонда».

В любом случае, все эти записи не соответствуют тем требованиям, предъявляемым к вещественным доказательствам, которые установлены нормами УПК, вследствие чего доказательствами не являются, и ничего не доказывают.

Так же, не может являться доказательством и заключение психолого-лингвистической экспертизы, т.к. мало того, что эксперты исследовали не реальные события, запечатленные на материальном носителе, а специально подготовленную для них эрзац-подборку разговоров неизвестного происхождения, причем далеко не полную.

Что ещё у нас осталось из «доказательств»?

А ещё в уголовном деле есть совершенно официальные и доступные всем желающим прогнозные планы приватизации, извещения о продаже муниципального имущества, ежедневник, исписанный лист бумаги, старая газета, и ведомость поступления задатков, заботливо забытая в машине Г. самим «потерпевшим». Вся эта макулатура, абсолютно ничего не доказывает, и ни на что не влияет.

Что ещё? Да собственно ничего. Показания сотрудников КУМИ ничего не могут прояснить в отношениях Г.и Ж.

Остаются только показания самого Ж., из которых следует буквально следующее: (протокол с/з от 11.01.2010 г.)

1. Ж. сам давал Г. списки объектов, которые он хотел приобрести, и сам просил Г. оказать ему помощь в этом.
2. Ж. сам назначал встречи Г. так, чтобы все они проходили под контролем сотрудников ФСБ.
3. Ж. неоднократно предлагал Г. деньги, хотя подсудимый об этом не просил и не требовал. 4. Ж. «не помнит», давал ли он свое согласие на проведение аудио и видеозаписи у него в машине. В любом случае, в материалах дела такого документа нет. 5. Ж. всегда требует расписку, или иной документ, когда платит деньги. Единственное исключение – Г., брать расписку с которого Ж. «не посчитал нужным». 6. Ж. желал получить от Г. незаконные услуги, т.е. осознавал явную противоправность своих действий, однако, все равно настаивал на них.

   7. Ж. мог вообще не платить Г., и прекрасно понимал, что подсудимый в принципе не может ему предъявить никаких требований, даже моральных, ведь в аукционе победил не Ж., а К. Тем не менее, не дождавшись требования о передаче денег, Ж. сам проявил инициативу – сунул Г. пачку меченых денег, и для надежности просил их пересчитать.

4. Ж. не понес никакого ущерба, получил всё, что он хотел, в том числе и купил желаемый объект. Однако, требует максимально сурового наказания для Г. Спрашивается: за что? Наверное, за то, что Г. не оправдал надежд покровителей Ж., видимо рассчитывавших раскрыть целую банду взяточников и вымогателей? 9. Пообещав заплатить Г. за оказанные им консалтинговые услуги, Ж. заранее позаботился о том, чтобы его деньги вернулись к нему в любом случае, а по простому – «кинул» Г.
5. Уже абсолютно достоверно зная о том, что Г.вот-вот задержат (разговор в автомобиле Ж.на стоянке у ТРК «Гринвич» 4.09.2009 г.), Ж. не только поблагодарил Г. за оказанную помощь, но и предложил оказать ему помощь в приобретении еще одного объекта.

Все эти обстоятельства, позволяют сделать только один вывод: Г. искусно втянули в секретную операцию (как назвали её эксперты – «оригинальную»), разработанную сотрудниками ФСБ, а когда стало очевидным, что Г.

вовсе не тот, кого рассчитывали поймать, оперативникам уже не оставалось ничего, кроме как сделать его крайним, «козлом отпущения».

А самим сделать хорошую мину, при плохой игре, и отрапортовать во все инстанции о том, что ФСБ не зря свой хлеб ест, стоит на страже и т.д., и т.п.

Случаи провокаций и подстрекательства со стороны правоохранительных органов не так уж и редки, и на сегодняшний день существует множество примеров как российской, так и международной судебной практики по этим вопросам.

При этом нельзя забывать, что в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, и ч. 3 ст.

1 УПК РФ, Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью законодательства Российской Федерации, регулирующего уголовное судопроизводство.

О необходимости соблюдения и признания норм международного права говорит и Пленум Верховного суда РФ в своем Постановлении № 5 от 10.10.2003 г.

Обратимся к практике Европейского Суда:

Речь адвоката условно-досрочное освобождение | Магистр права

Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Речь адвоката условно-досрочное освобождение». Также Вы можете бесплатно проконсультироваться у юристов онлайн прямо на сайте.

В соответствии с нынешними законами, каждое лицо, которое совершило преступление, следует привлечь к ответственности, чтобы оно получило избранное судом наказание.

В уголовном законодательстве нет поблажек на расу, вероисповедание, должностное положение человека при назначении меры наказания, а вот для его прекращения предусмотрены различные основания. Один из вариантов фактической остановки применения карательных мер по отношению к лицу, которое нарушило Закон, до завершения срока заключения называется условно-досрочным освобождением.

УДО – это сложный и длительный процесс. Его началом является даже не решение суда, освобождающего лицо от продолжения отбывания наказания, а сама подготовка к судебному заседанию. Конец процесса УДО – тот момент, когда становится ясно – выход на свободу осужденного неотвратим.

• В связи с освобождением раньше срока законодательство выдвигает условия для предварительного освобождения и для окончательного освобождения заключенного от отбывания наказания, которое ему установил приговор суда.
• Адвокат по УДО нужен обязательно.
• Причины просты.

1. Адвокат выступит с защитой своего доверителя в органах правосудия. Поскольку мнение судьи играет решающую роль, защитник всеми силами постарается убедить работника правосудия в том, что его доверитель встал на сторону исправления и больше не нуждается в дальнейшем отбывании наказания. Опытному специалисту известно, какие доводы и аргументы должны подействовать.
2. С адвокатом гражданину не нужны посредники, а именно администрация исправительного учреждения.Следовательно, процесс ускоряется, а осужденный становится менее зависимым от мнения руководства колонии. Кроме того, устраняется коррупционная составляющая: не секрет, что администрация колонии нередко требует крупные взятки за составление положительной характеристики для суда.
3. Участие адвоката в процессе отрезвляющее действует на администрацию исправительного учреждения и является пусть не железной, но все-таки гарантией того, что администрация не прибегнет к фальсификации, и в деле осуждённого не появятся взыскания за проступки, которые осуждённый не совершал.
4. Адвокат самостоятельно подготовит и ходатайство, и подтверждающие доводы осужденного бумаги. Сами осужденные, по понятным причинам, собрать нужные справки физически не могут.

1. Вопрос условно-досрочного освобождения УДО интересует каждого осужденного, его друзей и близких.
2. Я расскажу об основных нюансах УДО, которые позволяют достичь желаемых результатов.
3. Я пропущу юридические термины, статьи и комментарии к ним, чтобы пояснить более доступным языком.
4. Верховный суд поставил точку в затянувшемся почти на полтора года деле об условно-досрочном освобождении жителя Орловской области.
5. По сути, это беспрецедентный случай в судебной практике нашего региона.
6. Количество заключенных, освобожденных в нашем регионе по УДО, резко сократилось.

Случаев, когда суды удовлетворяют ходатайства адвокатов и осужденных, единицы. . . . ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Адвокат Алиханова объяснил в суде, почему содержать его под стражей – незаконно и бесчеловечно

Верховный суд поставил точку в затянувшемся почти на полтора года деле об условно-досрочном освобождении жителя Орловской области. По сути, это беспрецедентный случай в судебной практике нашего региона.

Количество заключенных, освобожденных в нашем регионе по УДО, резко сократилось. Случаев, когда суды удовлетворяют ходатайства адвокатов и осужденных, единицы. До Верховного суда РФ доходят единицы.

Причин, по которым постановления судов по данным вопросам не обжалуются в ВС РФ, много, но основных, как я полагаю, два.

Во-вторых, это очень длительный период рассмотрения жалоб во всех судебных инстанциях.

Защитительная речь по уголовному делу в отношении С. о причинении смерти К

   Ваша честь, уважаемый прокурор, присутствующие в зале! По окончании производства судебного следствия, на первый взгляд, в данном уголовном деле нет ничего необычного, создается впечатление, что обсуждаемые события преступления являются заурядными, поскольку действие происходит между лицами, злоупотребляющими алкогольными напитками, т.н.

асоциальными элементами, поэтому всегда можно списать данную ситуацию по аналогии с другими и свести все это к эволюции, когда указанные персонажи ликвидируют друг друга, а выжившие отправляются в места лишения свободы, тем самым освобождая людей от своего присутствия.

Не сомневаюсь, что органы предварительного следствия, в погоне за такими статистически привлекательными преступлениями, как убийство и ч. 4 ст. 111 УК РФ, зачастую не задаются вопросами об истинном характере произошедшего и роли обвиняемого в совершении того или иного преступления.

Арифметика простая – есть труп – должно быть виновное лицо! Каждое преступление должно быть раскрыто! Мне это известно не понаслышке, поскольку я сам долгое время отработал в следственных органах прокуратуры.

   Но я предлагаю взглянуть на эту ситуацию более детально, поскольку данная ситуация отнюдь не банальна. В ходе судебных заседаний с помощью свидетельских показаний и заключения медицинской судебной экспертизы по телесным повреждениям подсудимого С. мы установили, что именно погибший К. спровоцировал конфликт с подсудимым. Будучи в состоянии алкогольного опьянения, К.

с ножом в руке не только угрожал расправой присутствующим на кухне дома на месте происшествия, но в доказательство своего умысла, нанес ножевые ранения вступившему с ним в борьбу С.

, о чем свидетельствует медицинская судебная Экспертиза, согласно которой ссадина на задней поверхности груди в проекции 10 межреберья по лопаточной линии справа и ссадина на границе передней наружной поверхности правого бедра в средней трети образовались от воздействия предмета с острым концом в срок и при обстоятельствах, указанных подсудимым! В ходе борьбы С.

пришлось применить силу, нанеся несколько ударов по лицу К., в результате чего он сумел отнять нож у потерпевшего и предотвратить кровавую расправу со стороны погибшего, которому в его состоянии сильного алкогольного опьянения в голову могло прийти все что угодно!

   А теперь давайте, не дай Бог, представим себя на месте С.

в данной ситуации! Чтобы мы сделали при данных обстоятельствах? Я не могу судить за других, но любой про себя сделает выводы, что он бы поступил именно так, как в данной ситуации поступил подсудимый! Когда на тебя набрасывается неадекватный человек с ножом в руке, при этом высказывая угрозы физической расправы, редкий человек может собрать волю в кулак и не стать жертвой преступления. А С. смог предотвратить угрозу для себя и окружающих, виртуозно отняв нож и обезвредив нападавшего К. При этом С., как мы видим, для обезвреживания нападавшего предпринял действия, явно не представляющие угрозу не только для жизни, но и для здоровья нападавшего! Признаемся себе, каждый бы гордился собой, если бы у него хватило духу поступить также!

   В этой связи возникает вопрос – а верно ли органы предварительного следствия квалифицировали действия С.? Диспозиция ч. 4 ст.

111 УК РФ предполагает умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего! Отсюда следует, что виновный должен был осознавать, что своими действиями – а именно нанесением пары ударов рукой в лицо потерпевшему он непременно причинит тяжкий вред его здоровью! Неправда ли абсурд? Тогда бы в местах лишения свободы находилась бы добрая половина граждан России за кухонные побои и выяснение отношений. Я уж не говорю о спортсменах, участвующих в единоборствах, к примеру, боксерах, которые за один поединок наносят друг другу десятки, сотни опаснейших, профессиональных ударов по голове и, тем самым, потенциально, по аналогии с данной ситуацией, подпадают под действие уголовного закона. Но это же не так! Скажите мне на милость, откуда подсудимый мог предположить, что он – человек физически не развитый и профессионально не подготовленный к участию в поединках — может нанести удары по лицу, тем более в отношении человека, проявляющего к нему агрессию, которые заведомо приведут к гибели потерпевшего. Да этого не может предположить никто!

   Куда ближе к квалификации содеянного С. положение закона о необходимой обороне, предусмотренное ст.

37 УК РФ, декриминализирующее действия подсудимого! Притом, что угроза и характер посягательства намного превосходили по опасности способ необходимой обороны, избранный С. Очень близки по квалификации содеянного С. диспозиции ст.ст.

108 и 109 УК РФ, однако при более тщательном анализе не остается сомнений, что действия подсудимого идеально подходят под описание, изложенное в ст. 37 УК РФ.

  В любом случае, Ваша честь, я верю, что Вы, как грамотный Юрист, профессионал своего дела, тщательно разберетесь в обстоятельствах происшедшего, и вынесете справедливое решение в качестве последней инстанции, с учетом всех обстоятельств, существенно уменьшающих степень общественной опасности преступления, таких как характеристики личности подсудимого, который не представляет никакой социальной опасности для окружающих, имеет малолетнего ребенка, кроме того, на всем протяжении предварительного следствия давал правдивые и последовательные показания, активно содействуя раскрытию данного преступления, что в любом случае должно истолковываться как основание для применения ст. 64 УК РФ.

   Прошу считать мою защитительную речь ходатайством в защиту подсудимого!

   У меня все, Ваша честь, спасибо за внимание!

Адвокат Мусаряков Д.А.